– Почему опять?
– В последнее время ты все с кем-то ссоришься...
– Я всю жизнь с кем-то ссорюсь.
Амери понимающе улыбнулся. Болезненная бледность еще не исчезла с его лица, но Клесс знал, что парнишка почти здоров. Почти – если не считать навсегда выгоревшего магического дара. Призванная исцелила его одним из первых, вот только сам Амери теперь вряд ли сможет залечить даже незначительную ранку.
– Наверняка нынешняя свита Ойры от тебя в восторге.
– О да. Те из них, кто не мечтает меня отравить, пытаются со мной подружиться. Я не знаю, что хуже.
– Зная тебя, уверен, что второе.
Амери снова мог улыбаться, шутить и находить хорошее даже в не самых приятных вещах. Клесс удивлялся тому, как стойко он перенес потерю целительского дара. Еще в госпитале Амери начал читать книги по медицине, рассчитывая в ближайшем будущем обучаться этому искусству уже без всякого колдовства. Клесс не сомневался, что он преуспеет в своем начинании.
– Гевор приходил, – тихо сказал Амери. – Он уезжает на север.
Клесс молча кивнул. Он догадывался, что после всего, что произошло, Гевор не останется рядом с принцессой. Клесс ничего не рассказал ей, но Призванной и не требовались слова. Она читала во взглядах и в душах, а Гевор никогда не таил ни чувств, ни мыслей. По закону его ждали суд и казнь, но Призванная проявила милосердие к мятежнику. Она избрала для него иное наказание – свободу.
– Ты виделся с ним? – с тревогой спросил Амери. Он не знал, что произошло между ними в святилище, но о многом догадывался благодаря слухам. Официально считалось, что оба стража пострадали от тхешшей, но те, кто забирал их тела из святилища, не могли не заметить, как сильно разнятся их повреждения. А еще они знали, что Клесс хорошо стреляет из арбалета...
– Нет. И вряд ли увижусь теперь. Я тоже уезжаю.
– Ты? – опешил Амери. – А как же...
Он осекся на полуслове, не зная, какой из многочисленных вопросов следует задать в первую очередь. Клесс избавил его от необходимости выбирать.
– Я выполнил клятву. Мне больше нечего здесь делать.
– Но Ойра...
Клесс горько усмехнулся, глядя в его удивленные глаза. Ойра... Амери по-прежнему мог называть ее так. Он словно не замечал разницы между храброй русоволосой девушкой, взошедшей на трон в святилище четыре года назад, и той, что вышла оттуда. Может, этой разницы и впрямь не было, и Клесс все придумал, чтобы оправдать себя. Чтобы не чувствовать себя предателем, все же решившись уйти.
– С ней останешься ты. Ее семья. И ее народ. Моя угрюмая рожа не уместна среди этой благодати, да и никогда не была уместна.
– Какая разница! Ты же теперь герой. Если бы не ты, мы бы все...
– Хватит, Амери.
Он несогласно мотнул головой, но, встретившись взглядом с Клессом, все же замолчал. Больше он вопросов не задавал, и разговор быстро увял, скатившись до обмена однообразными репликами про погоду, самочувствие и планы на будущее. В конце концов, Клесс просто сбежал, надеясь, что к следующей встрече он сумеет подобрать подходящие слова для прощания.
Найти принцессу оказалось так же просто, как Амери. После полудня она всегда уединялась в одной из дворцовых башен. Гвардейцы, несущие караул у входа, недобро зыркнули на наглеца, посмевшего тревожить Призванную, но ничего не сказали. Клесс в ответ изобразил самую паскудную из имевшихся в его арсенале ухмылок. Вседозволенность, пришедшая к нему со статусом героя, имела свои плюсы, но чаще раздражала.
Призванная не удивилась его визиту. Она больше ничему не удивлялась, в любой ситуации оставаясь спокойной и величественной, как и положено воплощенной богине. Всезнающее и всепрощающее выражение не сходило с ее лица, лишь изредка принимая оттенок сострадания. Теперь принцесса выглядела старше своих лет, она двигалась и говорила, как зрелая женщина, безупречно владеющая собой и не допускающая малейших отступлений от этикета. Поначалу это беспокоило Клесса. Потом стало пугать.
– Ты разговаривал с Амери? – ее губы тронула приветливая улыбка. – Как он?
– Здоров, – кратко поведал Клесс, не понимая, что она хочет услышать.
– Я не об этом. Как он воспринял известие о том, что ты собираешься нас покинуть?
Он не без труда выдержал долгий, наполненный пониманием и легкой укоризной взгляд. Призванная не сердилась на своевольного слугу, лишь давала понять, что огорчена его решением. Ее глаза вновь приобрели теплый золотистый оттенок, а черты лица ожили, перестав напоминать каменную маску, но Клессу все чаще казалось, что он видит перед собой все ту же безжизненную статую.