— Едем, герцог, — улыбнулась Галатея.
Глава четвёртая. Кровь над пепелищем.
— Как тебя звать-то? — спросил герцог спустя часы немого пути. Постепенно смеркалось, небо наливалось мрачным багрянцем, напоминая чародейке недавние кровавые сцены исступленных убийств.
— Мое прошлое, должно быть, было интересным. Кем я была? Отчего такая.. неправильная? Жестокая? В Ольгоне меня считают слабой, но то было ложью. Зачем обманула наставницу? Не сказала, что могу уничтожить целый лес одним лишь присутствием? От кого-то скрывалась? Нужно идти на север, раз Кармита сказала, что я пришла оттуда. Может, там я найду ответы? Или развернуть коня.. и идти к молитвеннику? Но существуют ли вообще боги? Тем разбойникам 'сильнейший бог Бальзар' не помог. Есть ли смысл уповать на Ретиллею?
— Эй, я с тобой говорю! — недовольно прикрикнул герцог. Он поправил пепельные волосы, ниспадающие на лицо, покрытое лёгкой щетиной, и дёрнул лошадь ближе к Малахии. — Не смей оставлять мои вопросы без ответа, — со скрипом наказал он. Его голубые глаза, совершенно бледные, прозрачные, привычно злобно скользнули по профилю Теи. — Вся чумазая, в крови.. Тебе бы искупаться. Да и я, — он оглядел собственные локоны, накрытые въедливым салом; отвращенно зачесал назад, — тоже весь немытый. До Ольгона еще около часа идти, устроим привал у реки.
— А если пойти в город? В столицу.. Астарелль, кажется? Может, найду сильную гадалку, и она скажет, что за страшная сила сидит во мне? Хотя, как ею пользоваться, такой она и будет. Все ведь с порывами мага связано. Но тот огонь.. Тот огонь явно что-то недоброе. Я убила лесные травы, животных.. даже не касаясь! О, боги..
— Да чтоб тебя! — Герцог торопливо осмотрел себя в поисках чего небольшого. Вынул золотую монету и метнул ее в спутницу.
Галатея отошла от транса, резко обернулась, оскалом показывая осуждение столь низменного жеста со стороны мужчины.
— Знаешь, куда сунь этот камень?
— Не камень, монета.
— Плевать. Не смей кидать в меня что-то. Хочешь спросить — просто используй язык, бестолочь.
Взгляды, полные гнева, словно скрестили шпаги. Глаза цвета платины и аквамарина, характеры вспыльчивой волчицы и пепельного льва.
— Еще одно оскорбление в мою сторону, — глухим баритоном чеканил герцог, — и я посажу тебя в колодки на главной площади Цереона. Лично закидаю гнилыми яйцами!
— Слушай, а все герцоги такие противные?
— По сравнению с другими, я самый милосредный. Янос тебя бы обезглавил. Или повесил. — Он остановился у развилки, где указатель вещал о двух главных направлениях: владениях герцога Влада фон дер Бастериона и герцога Яноса де ла Россо. — Бойцы, — черный маршал развернул лошадь к двум десяткам воинов, — вы можете идти в Цереон и возвратиться в родной дом. Если есть те, кто хочет остановиться на привал, то оставайтесь со мной.
— Ваша Светлость, — сказал один из рыцарей, — я могу вести войско до Цереона. Доберёмся галопом до казарм и вернёмся к семьям.
— Хорошо, я вверяю тебе отряд, Ганнифал. Плату за службу получите в размере двадцати золотых, а пока — идите.
Новый командир отряда вывел войско в сторону герцогства Влада, многозначительно подмигнул Галатее, плотоядно обведя зелёными глазами ее грязное лицо. И, приказав лошади бежать галопом, с колючими облаками пыли рванул по дороге.
— Хочешь увести милую даму в лес и изучить ее тело? — язвительно бросила Тея герцогу.
— Нет, ты немытая. Слушать меня надо было. Я сказал, что мы к реке идём. На привал.
— Ой, да ты не лучше меня. Чистоплотный нашёлся, — оскорбленно хмыкнула девушка. — Я только не понимаю, зачем ты войско отпустил. Мог вместе с ними уехать.
— Ну, идти до Ольгона немного в другую сторону, сделали бы крюк, а он отряду явно не нужен. Все мы не спали две ночи, пусть идут. А я тебя провожать остался.
— Какое проявление мужества! Наповал меня поразили, Ваша Трусость!
Герцог в который раз потемнел, желающий разразиться громогласным криком, но промолчал, чувствующий благодарность за стрелу, что так и не достигла цели. Молча дернул черную лошадь и поскакал в лес.
— Вы настолько обидчивы, герцог? Или просто сдерживаетесь, уходите от провокаций, чтобы не отрезать мне в итоге язык? — язвительно спрашивала Галатея вслед мужчине.
— Второе. — Он ехал впереди, и его широкая спина, облаченная в черный обсидиан, вдруг показалась Латее самым крепким щитом. Плотно держащиеся в седле длинные ноги выглядели каменными; сильными, какой мощью могли обладать лишь львы и грифоны.