Открыла глаза Галатея, когда солнце поделилось первым лучом. Она чувствовала себя лучше, но все еще была слабой: несколько часов обогревания Влада отняли силы, должные накопиться за ночь. Мужчина же жарил на палках две рыбины, кровь которых теперь засохшими пятнами опоясывала лезвие меча.
— Нам пора идти, — твёрдо огласила Галатея, поднимаясь с земли. — Мы и так сильно задержались.
— Поешь.
— Нет, я не хочу. Поднимай коней, мы уходим.
— Куда ты так спешишь?
— Домой. Мне срочно нужно поговорить с Кармитой. На том наша дорога разделится, герцог, и ты сможешь наесться вдоволь у себя в замке.
— Ладно, — он встал, — собирай вещи и пошли к лошадям.
Сборы прошли мимолетно, и пара вскоре рассекала галопом расстояние до деревни. Галатея первая ощутила запах гари и, не оповещая спутника, устремилась карьером вперед — в Ольгон, откуда веяло огнем.
Ближе к цели девушка заметила тяжелый столп черного дыма и распознала запах сгоревшей древесины и плоти. Она в безрассудстве шлепала Малахию по телу, вынуждая бежать быстрее, почти на пределе возможного. Черная лошадь Влада маячила сзади, не способная догнать.
Галатея ворвалась на территорию Ольгона с готовым для боя мечом. Деревня полыхала, пожиралась высоким красным пламенем; дома, превращенные в кучи пепла, уносило ветрами вдаль, всюду витала черная пыль, образуя слепящий морок, и горечь дыма раздирала горло.
Варвары на конях копьями протыкали крестьян, заблудших в густой мгле, и насиловали женщин прямо на дорогах. Отсекали насилуемым головы и продолжали осквернять их мёртвые тела.
Латея спрыгнула с Малахии и приготовилась убивать. Жестоко, как велели черти в ее голове. Кроваво, как требовали зудящие руки. И мстительно, как кричала забытая любовь к Кармите.
Девушка с силой сжимала рукоять клинка, что казался слишком коротким и тупым. Но быстро он начал преобразовываться во что-то длинное, что строила злость Галатеи. Воплощением ярости стала коса: огромная, какой напополам резались крупные тела; цвета бледного золота, горящего солнем, и с резными черепами и костями.
Галатея взмахом руки мучительно сожгла насильников, не подозревающих о часе расплаты. Она шагала медленно, но с каждым ее шагом содрогалась земля. С треском возникали трещины, и собирался сильнейший ветер, вырывающий в округе дубы и уносящий их в небеса. Дым рассеялся, и теперь Галатея видела каждого.
Каждого, кто впоследствии был рассечен на сочащиеся кровью куски и ослепленный светом косы. Летели головы лошадей и разбойников, напавших не на тех. Брызги крови мерцали в воздухе под симфонии душераздирающих криков и вопящей спирали алого торнадо, рвущего в небе варваров, попавших внутрь.
Пепелище покрылось багровым. Усеялось частями туловищ животных и людей.
— Галатея! — окликнул Влад, явно опоздавший.
— Латея, деточка! Беги! — вдруг услышала чародейка голос Кармиты, бегущей от грабителя на коне.
Старушка бежала медленно, еле волоча храмую ногу, но быстрым был всадник с длинным копьем. Он пронзил сердце травницы, оставив грубую дыру, истекающую человеческими соками. Наставница упала ниц, истерзав лицо мелкими камнями.
— Она.. мертва, — замерла Галатея, выпустив из рук оружие. — Даже сейчас я не успела. — Девушка осела на колени перед теплым трупом бабушки, еще дышащем, как казалось. В беспамятстве коснулась дрожащей ладонью жёстких волос и безвольно опустила голову, ставшую неожиданно слишком тяжёлой. — Прости меня, Кармита. Я должна была вернуться раньше.
Всадник же победно шагал к двум телам, готовясь пронзить еще одно сердце, беззвучно рыдающее.
Влад бросил коня, опрометью кинулся к варвару, доставая меч на ходу.
— Она слишком подавлена, чтобы драться, — вскользь заметил маршал, стремясь защитить от угрозы, довольно скалящейся совсем рядом.
— От кого я теперь узнаю о себе? Кто знает больше, чем она?! — кричала Галатея в мыслях. — Ублюдки!
Девушка ясно ощутила летящее в неё копье. Ощутила вкус холодного наконечника, дробящего ее грудную клетку, аромат железа. Она самозабвенно отказалась от всякого внутреннего контроля, сидящая перед ликом смерти и исступляющего отчаяния.
И тогда глаза ее вспыхнули золотом.
Освободилась из клетки еще более страшная мощь, колоссальная, какая могла быть лишь у богов. Одежда и любой металл на теле скоротечно сгорели. Галатея источала солнце и сама стала им, утерявшая человеческую плоть.
Она поднялась, а земля вокруг умерла. Сохла почва, птицы сотнями падали с небес, за мгновения иссыхала трава. С трупов варваров сиюминутно слезали мышцы, оставляя на земле лишь скелеты. Ольгон иссох и почернел.