Ведь нас связывало только одно — Страна чудес. Страна чудес — это то, в чем нам обоим отказано. Я отказала ему в его Стране чудес — он отказал мне в моей.
— Мне очень жаль, — наконец сказала я Лео. Поворачиваясь к нему — собираясь с силами, чтобы встретить его боль и его отказ, — я положила ему руку на плечо и приняла назначенную мне кару.
Наказание настигло меня в виде муки и упрека, стоявших в больших глазах Лео. Глядя на его искривленные губы, можно было понять, какое усилие он делал, чтобы не обвинять меня больше ни в чем. Щеки его впали, и я с болью в сердце осознала, что причинила Лео больше страданий, чем тиф.
— Нет! — Вскрикнув, Лео схватил меня за руку, как тонущий хватается за крепкий канат, поднес ее к губам и страстно поцеловал. — Нет, я не поверю ни единому слову. Ты все еще моя Алиса, мое сердце. Может, мне и нельзя быть с тобой, но я не могу допустить мысли, что ты не та женщина, которую я знаю и люблю. Скажи мне по крайней мере это. Прошу тебя!
Но было ясно: что бы я ни сказала, всего будет мало. Когда ты в Зазеркалье, все совсем не так, как кажется.
— Моя любовь к тебе неизменна. Мое сердце принадлежит тебе, оно твое навсегда. Я не могу изменить ни прошлое, ни сказанное другими. У меня был шанс… позволить… использовать себя… чтобы заручиться молчанием мистера Рескина, ибо он вопреки твоей уверенности вовсе не друг ни тебе, ни мне. Но я не могла пойти на это… а значит, я та самая женщина, которую ты любишь!
Закрыв глаза — то ли от моих слов, то ли от боли, которую они ему причинили, — Лео закусил губу, стараясь удержаться, чтобы не задать еще один вопрос, который в конце концов все равно вырвался наружу:
— Он… он когда-нибудь прикасался к тебе?
— Мистер Рескин? Нет.
— Нет… Доджсон?
Руки на моих плечах, губы на моих…
— Я не помню… ты должен мне верить! Я была ребенком… и я не… я не понимала, что… что происходит. Знаю лишь одно: через какое-то время ему запретили видеться со мной. И с тех пор я и пяти минут не провела в его обществе, пока он не сделал для тебя мою фотографию.
Подавляя стон, Лео прижал палец к моим губам и притянул меня к себе, своей нежностью показывая, что прощает меня. Прижимаясь головой к груди Лео, я услышала биение его сердца, выстукивающего мое имя, и на какой-то миг почувствовала, что обрела покой.
— Что же мне делать? — прошептал Лео, касаясь губами моих волос. — Что я буду делать без тебя?
— А я без тебя? — Моя оборона дала трещину. Я подумала о том, что будет завтра, послезавтра, о дне, что последует за ним, о неделях, месяцах и годах, в течение которых я не увижу его, не услышу его голос, не узнаю, о чем он думает, о чем болит его сердце. Никогда больше мне не почувствовать себя такой любимой, как сейчас. И, осознав это, я уже не могла остановить свои устремившиеся вперед мысли, мысли о том, чего я лишаюсь. Мне не придется больше видеть, как он в задумчивости приглаживает усы двумя пальцами, слышать его веселый смех, невинный и чистый, как смех ребенка, наблюдать его ничем не замутненную радость жизни, легкость в общении, реагировать на его юмор, его любовь.
Он называл меня просто Алиса. Никаких других слов не требовалось. Не «дорогая Алиса», не «Алиса, моя радость», не «мисс Алиса». Я просто была его Алисой.
— Я не могу уйти. Не могу тебя оставить. — Объятия Лео стали крепче. — Мне не хватает сил.
— Мне тоже. — Я заплакала, теперь уже тихо, благословляя его своими слезами. На меня снизошла почти умиротворяющая печаль. Мне безумно хотелось забыться в объятиях Лео, пока меня силой не оторвут от него.
— Вот. — Не снимая мою голову со своего плеча, Лео достал из нагрудного кармана что-то блестящее и протянул мне. Ярко блеснули отразившиеся от камней солнечные лучи.
— Что это?
— Твоя заколка. Она упала, когда… когда мы были… Словом, я вернулся и поднял ее.
Я взяла маленькую серебряную заколку, украшенную россыпью бриллиантов, и сжала ее в ладони. Заколка оказалась холодной и на удивление тяжелой.
— Это заколка Эдит, — прошептала я, закрывая глаза. — Она одолжила ее мне. Я была так счастлива… она была так счастлива…
В эту минуту раздался крик, который доносился из противоположного конца сада:
— Алиса, скорее! О, Алиса… иди, пока не поздно!
Звала Рода, стоявшая у калитки сада, она бешено махала руками.
Я вскочила, внезапно почувствовав прилив сил к каждому нерву, к каждому мускулу своего тела. Сердце бешено билось, я знала, что меня ждет, и знала, что делать.