Не делай из меня меня,
С меня — меня довольно!
Напрасно не расстраивай,
Без пользы не радей...
Я не гожусь в хозяева
Людей и лошадей.
Не совещайся с гадиной,
Беги советов бабских...
Клянусь, что конь не краденый
И — что кровей арабских».
Костя морщился и шипел:
— Отойди подальше!
Светка сияла, поучая:
— Наш папа имеет чуткий слух. У него слух, а у нас обоняние. Запах. Не пропитайся!
Маменькин сынок хмыкал и отодвигался от отца. Вот паразит!
Наконец, показались маленькие смешные зелёные башенки, варок* (площадка для выгула лошадей), и конюшни.
На звуки, похожие на какофонию, издаваемые нашей дружной командой единомышленников, вышла заспанная девица в драных штанах и куртке, пережившей потоп и сотворение мира.
— Брачующиеся? — вопросила она, посмотрев на компанию.
— Почему? — запнувшись от неожиданности, поинтересовалась ОГ.
— Громкие, — сделала вывод молодуха и задала встречный вопрос:
— Что заказываем? Бричка — пять галактов, тройка — пятнадцать, телега гостям — три.
— Нам бы покататься, — попросил притихший стихолюб.
И мы отправились на конюшню.
***
ОГ.
Огромная чёрная коняга со свирепым выражением на губастой морде оценила ввалившуюся на её территорию толпу ударом крепкого копыта о перегородку.
Мы столпились у входа нестройной кучкой, организовав затор. Косматая девица, замешкавшись в сенях, издала какой-то хекающий звук и, утробно булькнув:
— Посторонись! — разогнала нас, как кур.
Пробив путь к скотине, она провозгласила, показав на ряды ухмыляющихся зверюг жестом фокусника:
— Выбираем, не стесняемся!
Миша, извинившись перед мамой, Жанной и, на всякий случай, мной, пролез вперёд и, показав пальцем на чёрное дьявольское отродье, спросил:
— А можно мне этого коника?
Обладательница никогда не чёсанной шевелюры, с сомнением оглядев очкастую несуразину, хмыкнула и твёрдо произнесла:
— Ну, если вывести сможешь, то всегда пожалуйста.
Слегка протрезвевший от увиденного, Арсен глубоко вздохнул и пригласил нас за парапет площадки — смотреть.
***
Света.
Все эти дурацкие выезды на природу всегда заканчиваются у нас неприятностями. За мужчинами практически невозможно уследить, да и я, измотанная на работе, дома и постоянными проверками Мишенькиных уроков, хоть иногда нуждаюсь в релаксе.
От Кости помощи ждать не приходилось, и он, как обычно, сойдясь с Алексеем, забыл про свои обязанности мужа и отца. Теперь он нуждался в детоксе, а я, опять забыв о своём здоровье, носилась с ним.
Моя мудрая мать, пережившая трёх мужей и больше не вышедшая замуж, так и не смогла внушить мне постулаты любви к себе.
И теперь, я стояла у бортика круглой площадки для выгула этих зверей и боялась.
Миша жил у нас пятый год. Красивый и очень умный мальчик, с несомненным артистическим талантом. Он страшно начал свою жизнь. Так пострадал в прошлом году. И я вновь была вынуждена бояться, стоя сейчас в этом пахнущем фекалиями месте.
Через каких-то три минуты мы увидели: на вороном коне, без седла и сбруи, мой сын, обхватив его только ногами и слегка придерживая гриву, гордо проскакал по кругу. Конь шёл под ним, как заговорённый. И я поняла: он мой сын, моя гордость и моя душа!
***
ОГ.
Мишка прокатился красавцем. Вежливо спросив разрешения прогулять ножки коника, он отбыл, прыжком через заборчик, в неизвестном направлении. Густая серая пыль свидетельствовала о намерении седока доскакать до границы с сопредельной Белоруссией, которая маячила впереди, всего в какой-то тысяче километров от нас.
У нашей начальницы конюшни, имеющей и без этого события весьма колоритный вид, волосы немного встали по стойке смирно и, слегка шевелясь на ветру, явно отдавали честь ускакавшему.
Наконец, она защёлкнула рот и, повернувшись к Арсену, вежливо спросила:
— Вы, конечно, на Олюшке захотите покататься?
— Если подо мной столько лет Жанна ходит,— прозвучал тут самодовольный Сенин голос, — то Олюшка пойдет наверняка...
Боевая подруга открыла, было, рот, но была оборвана горящим взором уникального наездника. Прошептав осуждающее: «Пупсичек…», она замкнулась в себе. Губы её сложились в прямую линию, и всем стало понятно, что Арсен не жилец.
Но заведующего родблоком, напившегося чистейшего соснового воздуха, с приправами из качественного французского коньяка и пива местного разлива, не смог бы остановить в этот момент даже киборг седьмой модели.