— Я слышал.
— Дорогой мой товарищ Евджевич, ведь я вообще не знал, что это такое — иметь сына! Хо-хо! Представь себе, и по сей день еще не установлено, кем был отец мальчика. Но я-то помню, и свидетели у меня есть. Латиф Абасович, по прозванию Голяк, пал смертью храбрых на Цепардах.
— М-м-м.
— Усыновлю парнишку. Что ты на это скажешь?
— Посмотрим.
— А чего тут смотреть?
— Посмотрим. Займись сначала дирекцией торгового управления. Отчет ревизионной комиссии вместе с твоими материалами обследования сельских магазинов составят единое целое…
— Ах да. Прости. Совсем забыл про это на радостях отцовства.
— М-м-м…
— Тотчас же займусь делом, товарищ председатель. До свидания, товарищ председатель!
— М-м-м…
Пень бесчувственный.
Ревизия грянула, как гром среди ясного неба. За бетонированным фасадом наружности директора оказался жалкий трус. Человек, видевший в государстве дойную корову и научившийся одной рукой поглаживать ее, а другой — доить, совсем растерялся. Бросил коллектив на поиски документов. Честил на все корки акты и накладные. Накладные забили источенные червем ящики. Захватили два стеллажа. Акты нагло вцепились ему в патлы и грозили кое-кому рассказать, как тот-то и тот-то вел здесь дела. Дочь начальника почты притянула за уши молодую сотрудницу — куда, мол, дела то-то и то-то! А девушка клялась, что то-то и то-то в глаза не видела. Один старый полуслепой Спиридон, у которого глаза, как две капли постного масла, вот-вот вытекут, вздохнул:
— Эх, государство, опять реорганизация!
Вокруг меня столпотворение. Я непроницаем, как мудрый минарет, смотрю себе в небо и жду.
К одному акту приклеена записка: «Миле, так твою… хочешь, чтоб мне голову сняли из-за кадушек? Срочно высылай деньги, а ты там выкручивайся, как знаешь. С приветом, твой братан». На обороне накладной, долго пролежавшей в кармане: «Влада, после собрания дуй к Байре. Жаркое готово. Выпивку принесет Среле. Если метишь на В., захвати капрон».
У меня нет предубеждения к директорам. Директор — неизбежное зло на определенном этапе нашего развития. Он фокус, концентрирующий директивы сверху, возмущение — снизу. Громоотвод, который не отводит, а притягивает его к себе. И сам он иной раз не прочь, подобно Илье-громовержцу, погромыхать на ясном небе. Он принимает награды за успехи своего коллектива. И сидит в тюрьме за неуспехи свои и чужие. Он стал категорией и мифом. Хотя создатели этого поста имели в виду всего лишь рабочее место и обязанности. Директор балансирует между женой и предприятием. Если он нарушит баланс, то никакими ухищрениями его не восстановишь.
В десять директор принял две таблетки аспирина. В двенадцать блевал зеленью. В два его под руки отвели домой.
Все завмаги забегали. В три часа один Авдан со спокойной совестью закрыл лавку, прошептал молитву против воров и пожаров и вышел на улицу.
— Гром поразил директора? — спросил он, встретив меня на углу.
— Да.
— Что поделаешь, время такое! — сказал он и пошел своей дорогой.
У дома хаджи немая вручила мне записку. Малинка писала: «Если твой поступок не означает, что я тебе надоела, приходи в то же время. Жду».
Не пообедав, я помчался к Ибрагиму.
— Добрый день, товарищ председатель! Вызывали, товарищ председатель?
— М-м-м… Слушай, Данила!
— Слушаю, мой дорогой.
— К чему выносить сор из избы?
— Не понимаю.
— Из торгуправления. Я же запретил тебе вмешиваться в дела моей общины!
— Но, дорогой мой, ты сам велел создать комиссию…
— Да, велел, но только чтоб тебя там не было… Мне надо спокойное и профессиональное обследование, без всякого шума, понимаешь?
— Я тут ни при чем, товарищ председатель. Они сами раззвонили по всему городу. А директор говорит еще о лесе на дом твоему отцу в Церовах. И о том, что у тебя кредит в лавках.
— Пошел вон!
— До свидания, товарищ председатель.
Пес шелудивый!
Я пошел к желтому заму. Выложил ему все. Мудрый визирь мудро от меня отделался:
— Товарищ председатель уже получил выговор за подобные фортели с магазинами. Собственно, я помог ему удержаться на поверхности. А ты, Данила, заканчивай обследование и не спорь с товарищем Николой. Всему свое время.
— Есть!
— Извини, мне пора на собрание.
— До свидания!
Я опрометью бросился вниз по лестнице. Малинка кричит мне вслед. Хочет понять, почему я не пришел. И, конечно, решит, что я удираю от нее. Но это не так. Просто я мчусь к секретарю комитета, чтоб он спас меня, пока я не наложил на себя руки.