- Вы с папой ладили?
- Да, - не отрывая взгляда от цветов, ответила Надя, - Я всегда хотела быть штангой, как и он.
- Я тебя не понимаю.
Надя пожала плечами и рассмеялась, к чему-то прислушиваясь.
- Слушай, - продолжил я. - а у вас же раньше были деньги, да?
- Моя расплата, - ответила она.
- Деньги - твоя расплата?
Надя посмотрела на меня.
- Раньше были деньги, была и я, а теперь денег нет, и души моей тоже нет. Они говорили, что меня нет без денег. Наверное, они правы.
Она задумалась и добавила:
- Куклы на нитках были правы. Кукла с деньгами осталась без денег и без ниток. Надо было мне стать, как и они, с нитками.
Надя потянулась к цветам и оторвала несколько лепестков. Она поджала губы, и я понял, что она больше ничего не добавит.
У меня не было желания пытаться понять сказанное ею, хватило того, что я понял, что больше у них денег нет, и тогда спросил, не ожидая, что она ответит:
- А ты не могла бы одолжить мне кольцо?
Надя заплакала, снимая его с пальца, и протянула мне.
- Нет, не надо! - воскликнул я, увидев ее реакцию. - Не надо, если не хочешь.
Она покачала головой и насильно опустила его на мою ладонь.
- Возьми. Я не заслуживаю этого кольца.
- О чем ты говоришь?
Я попытался вернуть его, но Надя вскочила и отошла на несколько шагов.
- Меня накажет Утонувшая Девочка, если ты вернешь!
- Кто такая Утонувшая Девочка?
- Она... она соседкой была, когда мы жили еще в городе. А теперь она пришла воспитать меня, потому что папа умер, а я совсем распустилась.
- Почему ты зовешь ее утонувшей? - спросил я, в этот момент, думая совсем о другом: спасительное кольцо жгло ладонь. Я отнесу его в ломбард и смогу избавиться от Жени, а потом пошлю к черту Сашу и все вечеринки, которые кроме долгов и чувства опустошения не приносили.
- Потому что она утонула, когда мне было восемь.
Надя снова задрожала, и страх исказил ее лицо. Она пригнулась, прикрывшись руками, и убежала в дом. Я замер в растерянности, и не знал, что делать: пойти к ней или оставить одну.
За все время, что я прожил с ней, Надя не раз вела себя странно и нелогично. Она могла быть адекватной, а в следующую секунду - полной безумия. Бывало, она мыла руки перед тем, как помыть посуду, иногда целыми днями ходила по дому, не присев ни на минуту, а иногда - неделями лежала в постели, свернувшись калачиком.
Тетя Марина как-то сказала, что с моим приездом у Нади началось обострение, и в тетином жестком взгляде и холодном тоне, я почувствовал укор.
- Может, я и вправду плохо влияю на Надю? - подумал я.
Рука прикоснулась к металлу. Кольцо. Я неровно выдохнул, испытав облегчение: долг будет уплачен, и больше я не поставлю себя в подобное положение, больше такого не повторится.
Деньги снова взяли в плен все мысли, и я сел в беседку, размышляя об обеспеченном будущем.
Валентина Олеговна оказалась грузной женщиной со светлыми волосами, связанными в тугой пучок. Она ходила, переваливаясь с одной ноги на другую, и постоянно о чем-то говорила. У нее был не возрасту тонкий голосок, глаза смотрели искренне, бесхитростно, и говорила она то, что думала, не потому что хотела обидеть, а просто потому, что врать не умела и не хотела.
- ... Так что горбиться не надо. Такой красивый парень, а горбишься похлеще моей бабки!
Валентина Олеговна рассмеялась, переключая каналы. Она сидела в кресле, замотанная в плед, и, громко постукивая ложкой, мешала чай.
- Ты вообще как, ладишь с Надькой? - спросила она, немного погодя. - Ты ее не обижай. Надя девочка хорошая, а то, что больная... ну, с кем не бывает.
Я улыбнулся. Мне нравилась Валентина Олеговна, несмотря на ее громкий голос и не прекращаемую болтовню.
- Что-то Надя совсем захворала, ей богу, - продолжала она. - Я с ней здороваюсь, а она выпучит свои лакированные глазенки и смотрит на меня.
- Я думаю, ей в больницу надо.
- Она была, - ответила Валентина Олеговна. - Была полтора года. У нее же все это началось лет в шестнадцать. Бедная девочка, ей богу. У нее были какие-то проблемы в школе, и она пыталась покончить с собой, но Владимир, ее отец, вовремя спохватился.
Валентина Олеговна покачала головой, а затем, сделав глоток чая, продолжила:
- Надя ходила по психологам, вроде все устаканилось. Я к ним на ужин заглядывала, и она была все такой же милой девочкой, и не скажешь ведь, что наркотики-то принимала.
- Какие наркотики? - спросил я, нахмурившись.
- Так ты не знал? - Глаза Валентины Олеговны загорелись от возможности посплетничать. Она села так, чтобы видеть мое лицо, и заговорила: