- Виновата, - сказала Утонувшая Девочка.
- Нет, - подумала я.
Когда мы зашли в дом, Дима стоял у лестницы, держа руку на перилах. Когда наши глаза встретились, он выпрямился и улыбнулся. Его улыбка была радостной, без тени жалости и сожаления. Он тоже ничего не говорил. Так мы и замерли.
Я чувствовала горячую, влажную от вытертых слез мамину руку, как она прижимала меня к себе, словно боялась, что я убегу или испарюсь, или меня заберут назад.
Когда я в последний раз была дома, за окном плакало небо, холод морозил землю и души, и вся природа находилась в каком-то хаосе. В моей голове тоже был хаос, и мысли так же хаотично кружились, как и сухие листья, сорванные ветром.
Сейчас на улице весна. Все еще переменчивая, неспокойная, но все же весна. И впереди меня ждут не морозы, а палящее солнце и зеленые лужайки, карамельное мороженое, прогулки на велосипеде и, конечно же, солнечные зайчики.
Я улыбнулась, хоть мне и хотелось спать от таблеток, и все тело было набито ватой.
На мгновение, показалось, что я и вправду набита ватой, и улыбка сошла с моего лица, сменившись ужасом. Но, увидев, как Дима напрягся, следя за мной, я успокоилась.
Никакой ваты во мне нет, подумала я, только жизнь и сломанные надежды.
- Я приготовила тефтели. Ты все еще любишь тефтели? - сказала мама.
Я засмеялась, и слезы выступили на глазах.
- Ну, наконец-то нормальная реакция, - засмеялся в ответ Дима. Мама хлопнула его по груди, и в этом жесте я заметила привязанность, которой раньше не было.
Жизнь вернулась в прежнее русло. Мне стало легче, и голоса практически не тревожили. Непривычная тишина в голове принесла покой, но иногда я принимала внешние звуки за галлюцинации и пугалась, что психоз возвращается. Потом это прошло. Я до сих пор была странной, как говорил Дима, но вполне адекватной. Почти все время я проводила в беседке, разговаривала с цветами, просто потому, что привыкла с ними разговаривать. Я даже прибралась у себя в комнате под надзором мамы. Хомяка пришлось отнести в стирку, и я просидела возле стиральной машины весь цикл, глядя в барабан, как нос или глаза игрушки с цоканьем ударялись о стекло.
Прошло еще несколько месяцев, когда голоса стали громче. Я всегда знала, что рецидив неизбежен, но расстроилась и опять замкнулась в себе. Утонувшая Девочка снова начала командовать.
Мама была на работе, когда я окончательно и бесповоротно поняла, что мне стало хуже. Мы с Димой сидели на крыльце. Ступеньки были теплыми от солнца, летали бабочки около цветов, и небо было такое голубое, что, глядя на него, болели глаза.
- Я в лабиринте, - сказала я Диме.
Он повернул ко мне голову, сощурив глаза от солнца, и, улыбаясь, спросил:
- Что?
- В лабиринте. Я потеряла дом, а психоз знает, где он. Он найдет его, и мне придется разговаривать с курящей санитаркой.
От воспоминаний о больнице я задрожала и обхватила себя руками. Дима перестал улыбаться. Он сцепил руки в замок и некоторое время молчал, прежде чем спросить:
- Почему ты заболела?
Этот вопрос удивил меня.
- Не знаю.
- Просто мне кажется, что должна быть какая-то причина, ведь так? Ангина появляется из-за холодных напитков, язва - от вредной еды. А шизофрения - болезнь души, и, может, ты довела себя до такого состояния из-за переживаний?
Я отстранилась от него и попыталась уйти, но Дима взял меня за руку и опустил на место.
- Прости, - он улыбнулся. - Я не хотел тебя обижать. Конечно, ты не виновата в этом. Но причина же должна быть?
Он коснулся указательным пальцем моей груди, там, где сердце, и сказал:
- Может, причина здесь, - затем коснулся головы, - а не здесь.
Я смотрела на Диму, пытаясь заглушить голоса в голове, но Старик уже кричал во мне:
- Ох уж эти сосунки! Вечно строят из себя философов!
- Он прав, - сказала Утонувшая Девочка. - Ты виновата в своей болезни.
- Не виновата, - я покачала головой и закрыла лицо руками. - Не виновата. Нет. Нет. Нет.
Дима коснулся моего плеча.
- Эй, - шепнул он. - Ты чего? Я не хотел тебя расстраивать, и не говорил, что ты виновата.
- Сказал. И Утонувшая Девочка сказала.
- Ты слышишь ее голос сейчас? Скажи, что она неправа.
- Она права. Она всегда права. Я виновата.
Весь мир стал таким огромным, а я такой маленькой, что казалось, он раздавит меня.
Я так устала, хотелось тишины, хотелось спокойствия, но безумие не знает спокойствия. А я, похоже, безумна.
Осознание этого принесло неожиданное умиротворение. Я безумна. Не нужно больше тратить силы на борьбу с самой собой.
- Я безумна, - сказала и улыбнулась, закрыв глаза.