Я покрутил головой в поисках Нади, и, заметив ее через окно сидящей на крыльце, вышел на улицу.
- Хочешь, я сыграю тебе на гитаре?
Надя вздрогнула от неожиданности и, может, оттого, каким резким и даже диким был мой голос. Она посмотрела на меня и еле заметно кивнула. Ее глаза были красными, заплаканными.
Я сел справа от нее, и некоторое время пытался найти наиболее удобное положение. Сердце колотилось в груди, руки отчего-то дрожали, и на улице, казалось, похолодало.
- Странно, что я тебе ни разу не играл.
Я прокашлялся и поерзал, прежде чем начать. Когда же мелодия полилась под моими пальцами, волнение прошло, и умиротворение, которое всегда приносит игра на гитаре, волной накрыло напряженное тело и расслабило каждую мышцу, каждый телесный и духовный нерв.
Все летние вечера похожи друг на друга и в этом их прелесть. Кажется, ты уже вечность сидишь на крыльце, смотришь на звезды, чувствуешь еле уловимый запах тепла и дыханий цветов, а время все тянется или не двигается вовсе. Несмелый ветер остужает нагретое тело и ярость, что все еще теплиться где-то внутри, навевает романтическое настроение, которое днем вызывает насмешку, но в такие вечера кажется неотделимым от тебя.
Некоторое время я играл, не глядя на Надю, но ее голос, так неожиданно зазвучавший, заставил поднять на нее глаза.
До этого я не слышал, что бы она пела, и даже не догадывался какой красивый у нее голос. Иногда он дрожал, иногда срывался, но было в нем что-то душевное, закрадывающееся в самое нутро. Надя пела тихо, и, кажется, все вокруг притихло, с придыханием слушая каждое слово.
Я знал эту песню и очень скоро подстроился под ее голосок. Опустив глаза, она запела:
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Жёлтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
На мгновение Надя замолчала, закрыв лицо руками, и плечи ее дрожали. Я прекратил играть, но она подняла голову, качнув ею, и продолжила петь:
Жди, когда из дальних мест
Писем не придёт,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждёт.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
В окне я заметил тетю Марину. Она смотрела на Надю, поджав губы и хмурясь, словно ей было больно от этих слов. Тетя не двигалась и будто бы не дышала, но было видно, как сильно она напряжена.
Надя пела не о войне. А впрочем, подумал я, она сейчас как раз на войне, на войне с самой собой. Иногда Надя уходит в водоворот безумия, на фронт, и, кажется, что уже не вернется, но, если ее ждут и понимают, она приходит в себя. И пусть никто не верит, но Надя вылечится, надо только подождать.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: - Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Надя подняла на меня глаза и улыбнулась. Я улыбнулся в ответ, и мы оба запели:
Жди меня, и я вернусь.
Жди меня...
Она рассмеялась, вытирая лицо рукавом. Тетя Марина вышла к нам на крыльцо и села рядом с Надей.
Некоторое время мы молчали, потом я снова начал играть совсем другую мелодию, веселую и легкую, и мы молча следили за самолетом, звездой пролетающим над нашими головами.
НАДЯ
Я сидела за столом, напротив мамы с Димой. Джинсы были мокрыми от того, как часто я вытирала о них вспотевшие ладони. Пахло курицей и зеленью, с окна порывами дул свежий, прохладный ветер.
Я коснулась керамической тарелки перед собой, провела рукой по ее блестящему круглому боку. Сердце колотилось в груди, голоса кричали на меня, их нетерпение передалось мне, и я заерзала.
- Надя, - сказала мама, но когда я подняла на нее глаза, она замолкла и, кивнув, улыбнулась.
Железная вилка из-за непривычки казалась тяжелой и холодной. Мама взяла мою тарелку, но я схватила ее за руку, испугавшись, что она заменит посуду на пластмассовую.
- Все хорошо, я положу лапшу.
Я кивнула и отпустила ее.
- Сейчас ты возьмешь этот стакан, разобьешь его и порежешь руку, поняла? - сказала Утонувшая Девочка.
Я дернула головой, наблюдая, как мама накладывает лапшу.
- Если ты не сделаешь это, она умрет, ты хочешь этого?
- Будешь салат? - спросила мама.
- Да, - я улыбнулась, но снова заерзала.
- Все хорошо? - спросил Дима. Он посмотрел на меня таким пронзительным взглядом, словно слышит настойчивые указания голосов.
- Твоя мама жива, потому что ты всегда делала, как мы говорим, но сейчас ты не слушаешься! - взревела Утонувшая Девочка. - Ты хочешь проверить, умрет ли она?!