На высоком лбу появилась глубокая складка. Я поднялась на носочки, едва касаясь, разгладила ее, поцеловала. Оторвавшись, оставила поцелуй на виске, чуть ниже, на скуле и подбородке. Под громкие удары взбесившегося, но вновь ожившего сердца поднялась вверх и поцеловала опущенные веки, нос и губы. Порхала крохотной птичкой вокруг мужского огня и не боялась обжечь крылья.
Тай не целовал в ответ, лишь разрешал себя целовать. Но я видела, чего ему стоила выдержка. Плечи и руки были напряжены, ладони то складывались в кулаки, то вновь разжимались. Вены украсили запястья причудливым рисунком.
Когда я коснулась сонной артерии, губами почувствовала, как быстро неслась по венам кровь. Тайлер не выдержал. Поднял руки и тяжелыми гирями опустил их на талию. Сжал пальцы и едва слышно выпустил воздух из легких.
— Эмми, не нужно, — он покачал головой. — Пожалей меня, мандаринка. Что бы не чувствовал, остановиться всегда можно. Но очень сложно.
Кончиком пальца я очертила мужские брови и заглянула в глаза.
— Я не хочу останавливаться. Не сегодня.
Он не смотрел, он сжигал взглядом. И в нем, в отличии от моего, наполненного лишь решимостью, плескалось намного больше: сомнения, желание и страсть. Тай не готов был рисковать, но максимально готов рискнуть. Медленно приблизившись, я снова тронула его губы и прижалась к сильной груди своей. Мужские руки легли на бедра и через мгновение уже держали меня над полом.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он поцеловал меня сам. Со всей страстью, с желанием и напором, что долго удерживал внутри себя. Крепко держа одной рукой, вторую положил на затылок, пальцы запутались в волосах. В два шага Тайлер приблизился к кровати и медленно опустил меня. Уголки его губ дрогнули в улыбке, заметив в свете луны яркие пятна румянца, которые покрыли шею и двинулись к щекам.
— Ты очень красивая, — шепнул в припухшие от поцелуев губы, боднул носом и застыл. Каждой клеточкой тела я чувствовала его сомнения.
— Тай, — обхватила ладонями мужское лицо, приподняла, чтобы отыскать глаза. — Не хочу ни о чем жалеть. И не буду. Только не об этом, — он выпил мою улыбку губами и припечатал принятое решение словами.
— Я тебя люблю, Эмми.
А дальше было много смущения. Моего.
Вздохи и нежные касания теплых губ.
Шорохи сброшенной одежды и шелест разорванной фольги.
Бесконечное множество поцелуев и стук заведенных сердец, бьющихся в унисон.
Он замер всего лишь раз, в момент, который означал для меня конец и начало одновременно. Заглянул, казалось, в самую душу, замешкался и нахмурился. Мое лицо, как и тело, пылали. Я плескалась в волнах тревоги, мучительного ожидания и трепета, безмолвно просила и так же безмолвно ждала. Тайлер сглотнул, на долю секунды прикрыл глаза, а распахнув их вновь, больше не останавливался.
Ощущения от влажности салфеток разительно отличались от того, что происходило с телом всего несколько минут назад. Не знаю, что сработало: захватившие эмоции, адреналин в крови, наследственность или что-то еще, но я не чувствовала боли, лишь непривычную переполненность. Внизу живота тянуло, мышцы горели. Когда Тай отбросил использованные салфетки, они были белыми.
За окном начался дождь. Капли барабанили по стеклу, дорожка лунного света рябью ложилась на мебель и пол. Тайлер молча растянулся на кровати, когда я скрутилась клубочком и прижалась к нему, накрыл меня одеялом.
Через долгую минуту тишины, негромкие слова разрезали воздух.
— Мы столько всего открыли друг другу, Эмм. Души, сердца… Когда-то договорились не лгать, помнишь?
— Конечно помню, — неприятное чувство скользнуло вдоль позвоночника и сковало конечности. Я поежилась. — В целом мире больше нет человека, который знал бы обо мне столько, сколько знаешь ты.
— Значит, правда до конца? — я кивнула и отчего-то задержала дыхание. — Кто он?
— О чем ты?
— Кто тр*л тебя?
Воздух так и остался где-то глубоко внутри. Ледяная волна мгновенно окутала ноги и руки, пробежала вдоль позвоночника и сжала сердце. Было сложно поверить собственным ушам. Я медленно подняла голову и взглянула на утонувшее в ночи мужское лицо.