Путь в мое прекрасно далеко начался точно по часам и проходил без сучка и задоринки: вовремя приехало такси, вовремя доставили в аэропорт, регистрацию прошли быстро, на таможне не задержались, рейс не опоздал, места пусть и эконом, но в середине салона, а в иллюминаторе, как на ладони, чистое, без облачка небо, и до самого горизонта раскинувшееся море.
Я прижалась щекой к ладони Валека и, всхлипывая, прошептала:
– Люблю тебя, коть. Ты знаешь?
– Знаю, – засмеялся он. – Я тоже тебя люблю, Ань.
И поцеловал в макушку.
Несмотря на довольно утомительный двенадцатичасовой перелет, все произошло как-то быстро и замечательно: и лето, и солнце, и море, и загорелые красавцы в белых рубашках, и коктейли в запотевших бокалах – обязательно с изогнутыми трубочками и нанизанными на края дольками ананаса… Какая девушка не мечтает о подобном отпуске?
Валек расщедрился на миленький ретро-автомобиль, договорившись с улыбчивым, загорелым до черноты таксистом, и мы ощущали себя молодыми, влюбленными и счастливыми, какими только могут быть жених и невеста, задумавшие провести романтический месяц на белых пляжах Варадеро. На удивление, шеф отпустил меня без проблем, и даже не понадобилась заготовленная речь о поиске новых партнеров.
– Ведь это ты все подстроил? Признайся, да? – зачарованно говорила я, с восторгом разглядывая улицы, пальмы, лазоревую полосу моря, сливающуюся с горизонтом.
– Все совпадения случайны, – отмахивался Валек, но по его лукавой улыбке я понимала, что он точно приложил руку к этому волшебству.
Наверное, любовь и правда творит чудеса и меняет и людей, и мир. Стоит только в нее поверить.
У меня всегда были способности к языкам, и испанский я знала неплохо, иначе не работала бы с испаноговорящими партнерами. Это один из самых легких языков, к тому же, очень красивый. Есть в нем некое сочетание порочной страсти и полуденной вальяжности. Валек говорил, что у него отец испанец, и фамилия была соответствующая – Крус. В мечтах я уже примеряла ее на себя и будущих детей, и думала, что Анна Крус звучит гораздо внушительнее, нежели Аня Котова. А инициалы останутся прежние, не придется и подпись менять.
Замечтавшись, я не заметила, как таксист свернул с трассы и неспешно покатил по разбитым улочкам городка, постепенно покидая небогатые жилые кварталы и направляясь к более респектабельным виллам и отелям, раскинувшимся вдоль побережья.
Мне представлялось, что родственница Валека окажется согбенной седой старушкой, мирно доживающей последние деньки в любимом кресле-качалке. И была неприятно удивлена, увидев вышедшую на лужайку красивой, увитой плющом и глицинией виллы коренастую, жилистую и довольно крепкую женщину средних лет.
Увидев нас, она замахала полотенцем, будто не приветствую, а отгоняя, как москитов. И я насторожилась, но благоразумно молчала, памятуя о бабулиных словах: «Встречают не только по одежке, но и по разговору, поэтому молчи, сойдешь за умную».
Валек поздоровался с ней по-испански, а не то тетка, не то бабка сдержанно поцеловала его сначала в правую щеку, потом в левую, и сказала ворчливо, по-русски, но с каким-то неуловимым чужим акцентом:
– Приехали? А мы уже заждались. Проходи, проходи. Показывай невесту.
– Мама Сусанна, что вы так сразу? – смущенно ответил Валек, а меня кольнуло этим неожиданным «мама». – Отдохнуть бы с дороги.
– Успеется, – все так же ворчливо отозвалась тетка и, зыркнув на меня пронзительными цыганскими глазами, заулыбалась, показав золотые передние зубы. – Не стесняйся, чикита[1]. Добро пожаловать в семью.
Я вышла под палящее солнце, и радость от окончания долгого переезда сменилось неосознанной тревогой.
Странная тетка. И улыбка у нее странная – слишком старательно-добрая, будто у ведьмы в пряничном домике.
Вот тогда я и пожалела, что очертя голову подалась за лучшей жизнью за тридевять земель. Да кто ж теперь назад все повернет?
[1] chiquita – крошка, малышка
1-1
Решив молчать и выжидать, авось и пронесет, я следом за теткой и Валеком вошла в дом.