Надо мной склонилось незнакомое лицо. Бронзовое от загара, исчерченное морщинами. Волосы пострижены ежиком и отливают в седину. Незнакомец спросил по-испански:
– Очнулись? Вовремя. Мы скоро прибудем.
– Я хочу пить…
– Потерпите.
Голос у мужчины был безапелляционным, жестким. У такого не то, что воды – снега зимой не допросишься. Я стиснула зубы и зажмурилась, справляясь с дурнотой.
Сон, сон… Думай, что это сон.
Снова тряхнуло, и я распахнула глаза.
Нет, не сон. Совсем не сон. Я чувствовала запах бархата и лошадиного пота. Слышала птичьи трели за окном. Ощущала легкую тряску. Видела, как мимо проносятся зеленеющие поля и белые фигурки людей, то здесь, то там контрастно выделяющихся на фоне буйной растительности. Солнце жгло с безоблачной высоты. А меня предал любимый мужчина...
Я застонала и попробовала снова:
– Где Валек? Валентин…
Имя, бывшее недавно таким родным, горечью обожгло язык. Как он мог? Почему так поступил со мной?
– Сеньор Крус составляет рапорт о выполненном задании, – услышала я ответ. – После будет премирован и командирован в отпуск.
Задание? Это я – задание? Или хуже того, как говорила мама Сусанна – товар? Боженька, пусть бы лучше я сразу умерла. Лучше умереть, чем понимать, что тебя предали. Может, даже продали.
Я терялась в догадках, и оттого было еще страшнее.
– Где я?
– Хороший вопрос, – отозвался незнакомец, будто только этого и ждал. – Мне как раз необходимо провести инструктаж. Надеюсь, вы раскрыли свои прелестные ушки.
Давя обиду, я попыталась взять себя в руки и ответила:
– Я раскрыла и ушки, и глазки, и вся внимание. Но было бы лучше, если б вы развязали девушке руки.
– Исключено.
Я вздохнула и, пыхтя, неуклюже попыталась сесть – насколько это возможно с плывущей головой и связанными за спиной руками. Моя шифоновая юбка высоко задралась, обнажив исцарапанные колени. И, кажется, я была босой. Прощай, педикюр! Любовно выполненный перед отлетом, он пережил бы глад, мор, казни египетские и ядерный удар. Но пережить похищение оказался не в состоянии: вон, с большого пальца отошел кусочек шеллака. Я поморщилась и прислонилась виском к стенке кареты. Да, теперь я отчетливо поняла, что еду в карете.
Сосредоточься, Ань!
Забудь пока про козла Валека, о мелочах подумаешь позднее. Сейчас главное, узнать, где я нахожусь. А думать, как выбираться – это уже вопрос второй очереди.
– Меня ведь не продадут на органы? – спросила я, и тут же пожалела о сказанном.
Мой длинный язык! Что, если я подала похитителям идею?
Ответом мне был внимательный взгляд незнакомца. У него были глаза удава. Да, так смотрит удав, гипнотизируя будущую жертву. Не хотелось думать, что жертвой была я.
– Вам не причинят вреда, если вы будете исполнять предписания контракта, – сказал незнакомец. – К тому же, вам будут положены определенного рода привилегии. Как всем, кто работает на каудильо.
– На каудильо? – я уже слышала это слово.
– Нашего великого вождя! – мужчина расправил плечи, отчего я разглядела погоны на его оливковой рубашке, застегнутой под самое горло, вскинул подбородок и на одном дыхании, точно заучил наизусть, закончил: – Могучего и непобедимого, славного воина, покорителя неба и моря, огня и твердыни, отца народов и лучшего правителя двенадцати миров сеньора Кабрера Медина!
– О, так вы автомобильные магнаты! – ответила я, осторожно и незаметно скребя веревочные узлы в надежде освободиться. – Прокат на Тенерифе, да?
Почему-то моя догадка не вызвала энтузиазма у незнакомца.
– Пусть это будет первой и последней вашей дерзостью, сеньорита, – процедил он. – Во второй раз вам отрежут язык и прижгут губы каленым железом.
Ничего себе перспектива!
Я прикусила язык и притворилась виноватой, не забывая так и этак крутить руками. Показалось, путы немного поддаются. Или я выдаю желаемое за действительное?
– Сеньор Кабрера, наш добрый каудильо, невероятно богат, – продолжил тем временем незнакомец. – В его руках единоличная власть над всей Астурией!