Из темноты начало выплывать лицо…
Я вскрикнула.
Отшатнулась и…
Проснулась.
Должно быть, приложилась о сиденье, голова слегка пульсировала.
– Надеюсь, сеньорита, вы дотерпите остаток пути? – осведомился Маркос нарочито-вежливым тоном, и я мысленно послала его подальше, думая о том, что за последние часы я падала в обморок чаще, чем пила или ела. – И мне не придется останавливать лошадей и выводить вас на обочину? Не хотелось бы пачкать город нашего дорогого каудильо.
«Провалитесь пропадом со своим каудильо», – огрызнулась про себя, но вслух благоразумно промолчала и постаралась выбросить из головы образ когтистой лапы и ярко-зеленых змеиных глаз. Лишь, приняв удобное положение, на всякий случай поправила подбородком бретельку сарафана и глянула через окно.
Теперь удивление сравняло с обмороками счет, потому что это был самый красивый город, который я когда-либо видела.
Он точно сошел с открытки.
Идеально чистый белый-белый город с широкими улицами, высоченными мраморными домами, с огромными парками, с фонтанами, бьющими на немыслимую высоту. Над каждым зданием реяли алые флаги, на каждом флаге сияла эмблема в виде золотого кольца. Гигантские фонари, точно искусственные луна, висели надо дорогой, и солнце отражалось в их стеклянных боках.
Величественный, прекраснейший город.
И совершенно безлюдный.
– А где… все? – едва ворочая непослушным от жажды языком, осведомилась я. – Все люди?
– Работают на благо Астурии, не жалея своих сил, – сухо ответил Маркос. – Вы должны привыкнуть к этому. Смотрите! Это каудильо, ваш жених.
Кареты замедлила ход и Маркос с благоговением обернулся направо. Я проследила за его взглядом и увидела прогалину аллеи – в ее конце на огромном постаменте стояла золотая статуя. Вот только она изображала не человека. О, нет! Совсем не человека! Над гибким змеиным телом простирались перепончатые крылья. Пасть раскрыта в оскале. Вместо глаз были вставлены круглые изумруды.
Жених?! Я застонала от ужаса и сразу вспомнила сон.
– Его наивысочайшее и всемилостивейшее превосходительство! – с придыханием произнес Маркос и коснулся ладонью лба в непонятном мне, но важном для него самого жесте. – Как солнце движется по небосклону, так и каудильо движется вслед за солнцем. Так пусть же оно день и ночь озаряет твой путь и ведет за собой к победе и славе, о, великий!
Впереди, над свечами кипарисов, над фонтанами и крышами восстал острый, сверкающий, как ядовитая игла, дворцовый шпиль. Маркос направил карету прямо на него.
Бабуля говорила: «В замужестве как на войне. Сперва оцени силы противника, затем обстановку, и только потом действуй».
Что такое замужество, мне так и не довелось испытать. Но похищение имело нечто родственное с войной, поэтому я решила выжидать, оценивать и планировать побег. Вот только как?
Лошади замедлили бег, и я разглядела, что эмблема на флагах изображала вовсе не кольцо – это была змея, кусающая себя за хвост.
Маркос вытащил из карману плоскую черную коробку, напоминающую рацию, и негромко сказал в нее:
– Код ноль-ноль-восемь. Открыть путь.
Рация ответно пискнула, ворота распахнулись медленно и торжественно, и мы въехали во двор.
– Вы должны соблюдать некоторые правила, – сказал Маркос. – Во-первых, никогда не спорить с сеньором Кабрера. Во-вторых, никогда не спорить с кормилицей Сусанной. В-третьих, никогда не спорить с принцессами.
– Я поняла, никогда ни с кем не спорить, – механически подытожила я, стараясь унять обуявшее меня волнение.
– Так точно. Поверьте, так будет лучше для вашей же безопасности, а пока… О, мьерда!
На дорогу выскочило что-то маленькое, белое.
Лошади заржали. Карета качнулась и принялась заваливаться вбок. Меня мотнуло на сиденье. Я вскрикнула тоже, приложившись рассеченным плечом о дверную ручку. Свернув с гравийной дорожки, лошади вспороли грудью постриженные кусты и, дернувшись, остановился. Маркос выскочил из кареты так, точно под ним воспламенилось сиденье, и бросился на дорогу, причитая: