Моя подруга разгоняет мотоцикл. Ее волосы лезут мне в лицо. Сижу я пассажиром. Наслаждаться скоростью это положение не мешает. Только стабилизируюсь, сжимая ее талию ногами, и завязываю длинные каштановые пряди узлом. Волосы перестают нагло лезть в лицо. Можно глянуть на дорогу, виляние мотоцикла меж рядов машин в какой-то пробке. Выглядим мы странно. Еще бы, барышня за рулем и кавалер, нескромно прильнувший. Все, кто обратил внимание на разврат, еще не знают, что это будет через полчасика.
Мы соскакиваем на боковушку и мчим-мчим, рискуя завернуться на проселочной колее. Если честно, выглядим мы подростками-недоумками. Золотыми детками, гоняющими на байке, кем угодно, только не существами из надмира, не пожелавшими уйти с арены.
Большая поляна залита потусторонним лунным светом, будто луна здесь на пару сотен тысяч километров ближе к Земле, горит ярким софитом. Маша обнажается. Ее тело - венец творения, совершенство гармонии, пропорций. Никогда не пытался понять, может быть, и это всего лишь морок. Неинтересно. Когда она впервые беззастенчиво скинула одежду, думал, что повезло... Но не думал, что так!
- Мое тело больше не храм, - говорит она.
А чей же это храм был? Какого божества? Я знал эту улыбку, которая ползет и становится все шире, пока не откроется во всю ширь пасти, а из горла не польется свободно с выдохом пламя. Чешуя у нее была изумительная, изумрудная с черным, когда я черен, как аспид, и не блещу на солнце антрацитом - матовый и гладкий камень.
Так было и сейчас. Я еле успевал избавиться от джинсов, выскакивая и превращаясь на ходу. Наверно, она меня любит, подумалось сгоряча, если дарит то, что никто не сможет. Нет дракониц на земле. А во внеземные пределы я не хожу. Слишком велик соблазн остаться. Слишком велика опасность не найти пути назад. А надо оно мне? Само появление меня здесь в положении драконьего зародыша каприз судьбы. И я понимаю, что Машины возможности - награда мне за цельность, терпение и попытки ужиться со всеми своими ипостасями, которых может быть и больше двух. Так бывает: только начни превращаться, и твое тело просто понимает, что следует делать для достижения метаморфозы.
Я знаю, что она чувствует себя немного стесненно. Как всегда, это - часть прелюдии. Я раскрываю крылья. Почему-то в облике змеев мы в совершенно разных весовых категориях, тогда как в человеческом вполне соизмеримы. Не даром же я гнусь во все стороны - вертлявый некрупный паренек. Так и думали меня раз размазать по стенке облюбованного для танцев клуба. Я есть я. Могу и в человеческом обличии поплеваться огнем, но это негигиенично, не эстетично и куда менее впечатляюще. Потому-то я и предпочел просто ударить парня в нос, с омерзением наблюдая, как, словно в мультике, западает внутрь весь лицевой череп. Не знаю, собрали его или он умер от осколков кости, попавших не туда.
Но это не то, что хочется вспоминать в данный момент. Маша вторит мне и раскрывает крылья. Я взмахиваю широко, создавая первую подъемную волну, и она вслед за мной. Тогда я ищу ее связь и болтаю ободряюще:
- Воздух есть не бесплотный эфир, от него можно оттолкнуться. Обопрись, толкай себя! Лети...
Она машет крыльями, как воробышек, часто-часто. Поднимается в воздух, и я глохну от ее неприличного возгласа, смешанного со стоном. Почему же всегда так восторженно? Да я готов лететь с тобой куда позовешь! Просто лететь дни напролет, ловя потоки ветра, обрушиваясь в вату туч, чтобы влага приятно освежала чешую. Ведь нам не бывает холодно почти никогда, только перед смертью, когда пламя гаснет. Нет ничего горячее пламени дракона, даже пламя недр не сравнится с ним.
- Не части, дыши ровней. Повторяй за мной. Аэродинамика наших тел абсолютно подвластна законам природы. В ней нет ничего магического. Площадь крыла, на вес тела, да сопротивление воздуха...
- Последний романтик! - она усмехается, пытаясь замедлить взмахи крыльями.
- Ты не должна думать, не о полете точно. Я думаю о тебе. Я тебя обожаю! И ты узнаешь это. И мое обожаю не будет похоже на «хочу», не будет похоже на «люблю»...
- Почему? - она цепляется за слово.
- А я думал, ты знаешь цену названиям вещей! Название, данное с толком, родит все: ассоциации, форму, цвет, вкус, запах, эмоции. Скажу, и другого пути не будет.
- Не буду с тобой летать! - бросает она в сердцах.
Но поздно: мы уже легли на ветер, кружа по большой траектории. Я прекрасно вижу, как моя Маша чуть прикрывает глаза в блаженном предвкушении. Это нельзя видеть никому. Это страшно со стороны. Нет никакой уверенности, что мы вообще спрятались. Но нас ведь нет! Все это глюк!