Я медленно переношу туловище в вертикальное положение, с силой взмахивая крыльями. Знаю, что ей будет труднее, но летунья вполне освоилась и готова повторить мои движения зеркально.
Я ее действительно обожаю. Так уж суждено мне разбираться в красоте ящеров. Ее беззащитная грудь, и шея, и впалый живот, и то, под каким углом растут ее ноги, и плавный переход в линию хвоста. Она продолжает быть совершенством для меня. Я никогда не пытался ревновать ее. Вполне возможно, что ее красота доступна только моему взору в нашем иллюзорном мире.
И я больше не в силах сдерживать его. Пламя бьет ее в область сердца, а потом равномерно окутывает. Яростный оранжевый огонь волнуется широкими округлыми валами. Совершенно не надо, чтобы она предпринимала что-либо в ответ. Я в ее голове и знаю, что она понимает суть сказанного мной. Что в моей характеристике поровну и высокого, и телесного. А такое удовольствие никак не испытаешь другим способом.
Но она сгорала уже в моем пламени, сгорала. Она знала. Она была готова. Ей нравилось. Но разве могла она знать, как еще бывает, когда я оберегал свое знание, подобно зенице ока, боясь оскорбить ее, боясь напугать, отвратить. И я приблизился так, что мог разглядеть свое отражение в ее зрачках сквозь пламя, все еще текущее из моей груди. И еще ближе...
Она забыла поддерживать себя взмахами крыльев. Но доли секунды достаточно было, чтобы я перенес ее руки себе на плечи.
- Впусти меня, не бойся! Больно не будет. У нас любовь никогда не сопряжена с болью.
- Сказал все-таки... - ее мысли бессвязны.
Она интуитивно понимает, что надо сделать, хотя дракон из нас я. Поворот головы, и наши длинные пасти смыкаются плотно. Она застывает прямо, словно нефритовая статуэтка, а я наклоняю голову на гибкой шее к правому плечу.
- Дыши со мной!
Когда пламя заполняет ее изнутри, она впервые робко и почти незаметно выпускает свой огонь. Смешение двух вкусов, двух неуловимо разнящихся температур, отличных по высоким колебаниям начинок, заставляет сердце выпрыгивать из груди, а мозг рвет на мелкие пылинки, которые выдувает ветром сквозь уши.
Но мы твари из плоти. Одним пламенем не обойдешься. Любовь драконов творится в голове, на странном сплаве тонких энергий, облаченных в форму пламени и восприятия их телом изнутри и снаружи. Но из одного пламени дети не куются. Я чувствую, что ощущение назойливой намагниченности ниже живота нарастает. Можно разорвать связь сейчас, но разочарование, которое наступит, когда она сполна пьет гармонию всех ракурсов и имен моего к ней отношения, может ее убить.
- Коснись меня! - верещит она на последнем издыхании. - Неужели ты не чувствуешь, что это правильно?!
- Чувствую!
Поддаваясь влиянию притяжения, наши тела плотно смыкаются. Она сплетает хвосты на два оборота. Развратница! У драконов нет всяких там отростков. Всего лишь еще один канал связи. Не надо дергаться, елозить. Его низкие вибрационные частоты, если настроены друг на друга, и так создадут обмен материалом для построения нового дракона. Это безусловное удовольствие, его кульминация, но не самоцель. Все удовольствие сосредоточено в отзыве ума на дыхание. Я знал, чем она дышит, как она дышит, что есть ее жизнь и где в ней я. Мы слишком редко и робко летали, только прикасаясь друг к другу вскользь.
Напряжение медленно сходит на нет. Она теряет не только точку слияния, но и рот как-то странно расслабляется, отпуская меня с миром. Тело драконицы рассыпается золотистыми искрами, оставляя в моих руках нежное, как лепесток тюльпана, тело ведьмы. Плечи мои чересчур широки для человеческих ручек. Она словно распята на моей груди. Я срочно перехватываю ее рукой, лезу в мысли:
- Эй, эй! Отзовись! Ты где?
- Я с тобой, «гадина» ты такая!
В данном случае она меня не оскорбить пытается. Это наши внутренние нежности. От ее слов я вспоминаю, что сейчас слегка неуместно летать и кружить. Тоже мне карусель для адреналинщиков! Наши уровни гормонов и эмоций должны совпадать. И я плавно снижаюсь, становясь на землю человеческими ногами, крылья пеплом рассыпаются за спиной.
- Маха, да ты тяжелая! - шучу уже вслух.
- А ты как горчичник, раскаленная сковородка! Обними меня покрепче, - шепчет она, - у меня больше нет своего огня.
- Ну, а зачем тебе мой? - я не могу остановиться, чувствуя, как прут пережитые ощущения.
- Чтобы знать, что ты мне не договариваешь. Чтобы знать цену слов и чего стоит молчание.
Вот так мы, два обнаженных дурака на поляне, просидим, обнявшись, в разговорах до самого утра. Ведь это всего лишь слова, и они далеки от полета так же, как человек от дракона. Печально! Если бы я не находил прелести и в том и в другом.