Александр Чернов
Я-Джек Потрошитель?
Глава I
1
Двадцать пятого марта ближе к вечеру я лежал на диване, что стоит в лоджии нашей квартиры, и читал "Крестного отца" Марио Пьюзо. Мать в который уже раз крикнула из кухни:
— Дима, если ты сейчас же не пойдешь в магазин — останемся без хлеба!
Я с сожалением отложил увлекательную книгу и выглянул в окно.
Второй год подряд капризный март часто менял подруг, и зима, весна и осень, ежедневно сменяя друг друга, занимали господствующее место в природе, но в итоге все это хозяйство заливал несносный дождь, и иногда по ночам под его бешено хлещущие тугие струи становилось страшно от мысли, что где-то в горах прорвет плотину, и на наш город обрушится водяной вал… Но вот уже второй день как установилась ясная, по-летнему солнечная погода и народ сновал по улицам разодетый в плащи, куртки, костюмы, самые же нетерпеливые пижонили в свитерах. Я не относился к последней категории молодых людей, поэтому поверх рубашки надел осеннюю куртку, вышел в подъезд и спустился по лестнице.
До магазина — рукой подать, каких-то двести метров, даже сигаретой не успеешь насладиться. Я прикурил "Стюардессу", обошел соседний дом, пересек дорогу и бросил в урну, сгоревшую лишь на одну треть сигарету… Хлеб в булочной достался свежей выпечки, хрустящий, обжигающий пальцы.
Возвращаясь той же дорогой, я заметил впереди Казанцеву Лену — свою соседку по подъезду. Под ручку с незнакомой девушкой она скрылась в нашем подъезде. Я прибавил шагу и нагнал молодых женщин в тот момент, когда они уже миновали площадку второго этажа, где жил я, и поднимались выше.
Обе высокие, почти одного со мной роста. На Лене черный кожаный плащ, который она совсем недавно привезла из поездки за границу, ее попутчица — в не менее эффектном плаще, но красном.
Лена — женщина гордая, никогда не оглянется, даже если заметит вас, никогда не заговорит первой.
Положив на перила руку, я замедлил движение, будто и не бежал, и запрокинул голову.
— Привет! — улыбнулся я.
Лицо Лены типа "восточной красавицы" улыбнулось в ответ:
— Здравствуй!
Я перемахнул оставшиеся ступеньки и остановился напротив женщин.
Лена повернулась ко мне, все так же лучезарно улыбаясь:
— Давно тебя не видела, Дима… Как поживаешь?
— Отлично! А ты?
Повернулась и спутница Казанцевой, — вот тут то я и обомлел… Как это ни банально, но это была она: та единственная и неповторимая, которую я мечтал встретить все свои двадцать три года. При тонкой талии — тремя пальцами переломить можно — великолепная грудь, которой, я уверен, никогда не потребуются дополнительные приспособления для поддержки; волшебный профиль принцессы из какой-нибудь мультяшки; устрашающе огромный разрез синих глаз, а самое главное — метровой длины пышные волосы цвета "восходящего солнца". На фоне девчонки Лена выглядела бледным размытым пятном, хотя кого-кого, а уж Казанцеву крокодилом никак не назовешь. Ног девушки я не видел, постеснялся взглянуть туда, откуда из-под распахнутого плаща соблазнительно поблескивали колготки, но, думаю, нижняя половина ее тела должна была соответствовать верхней.
Сердце мячиком запрыгало в груди, норовя вырваться и заскакать вокруг пленившей меня незнакомки… Я молчал. Молчал, как обыкновенный смертный, взгляду которого неожиданно предстало божество. Очевидно, вид у меня был не вполне нормальный: девушка, прекрасно сознающая свою красоту и то впечатление, что она произвела на меня, снисходительно улыбнулась, а Лена расхохоталась, обнажив, словно только что отполированные зубы.
— Как!? — спросила она, склонив голову набок. — Хороша подружка?
Я опустил глаза и постучал носком туфли о ступеньку лестницы.
— Очень…
— Ну что ж, — сказала Казанцева, подумав. — Заходи через полчасика, составишь нам компанию.
Я сказал, что приду непременно.
Девушки упорхнули. Под длинным плащом незнакомки я успел заметить мелькнувшую идеальной формы маленькую стопу, обутую в красную туфельку.
Облачко счастья приподняло меня и внесло в квартиру.
— Маман! — заорал я с порога. — Где мой новый свитер?
Мать начинала гладить белье и от неожиданности чуть не выронила утюг.
— Зачем он тебе? — оборотила она к дверям лицо добропорядочной пенсионерки, первый год состоящей на заслуженном отдыхе.
— В гости иду.
Мать поморщилась:
— Опять к этой фифочке с пятого этажа?
Я давно уже считал себя состоявшейся личностью и потому любое посягательство на свою свободу со стороны родителей воспринимал в штыки.