Когда она вошла в дом, к ней тут же подлетел разъяренный Олег и больно схватил ее за запястье:
— Ты где была??
— Просто гуляла. Это запрещено? Отпусти, мне больно.
— Гуляла? Где и с кем??
— Расслабься, Отелло, — раздался голос Алексея, который спускался по лестнице. — Не со мной.
— Куда ты лезешь?? О тебе я вообще не думал.
— А о ком думал? О каком-то другом старике, с которым она могла гулять по Москве?
— Не твоего ума дела. Так понятнее? — Олег вновь сосредоточил внимание на Кире, руку которой все так же продолжал крепко держать: — Так с кем ты была?
— Пожалуй, повторю, что ты только что сказал своему сыну. Не-твоего-ума-дело. Так понятнее? — Девушка вырвала руку из хвата и процедила: — Сегодня я сплю одна.
Алексей зааплодировал, ударяя ладонью о ладонь нарочито медленно и громко, для усиления театрального эффекта.
— Браво! — крикнул он. — Браво!!
Кира заперлась в комнате для гостей. Она не знала, что она делает, но в кои-то веки чувствовала в себе силы на сопротивление своей же любви. К тому, кто ее недостоин. Жаль, что ближе к ночи этот запал существенно поутих, и она вновь стала дрожать от одной мысли, что завтра Олег вышвырнет ее вон.
Мысли путались, девушка то и дело возвращалась к одним и тем же вопросам, пытаясь найти ответы, но каждый раз заходила в тупик. Она вспоминала все те моменты, когда чувствовала себя не в своей тарелке, когда казалось, что она делает что-то не так, когда боялась просто высказаться. И вот теперь она это сделала, но это не принесло облегчения. Наоборот, теперь ей снова было страшно.
В конце концов, Кира уснула беспокойным сном, так и не придя к какому-то определенному решению.
Ей снилось, что она находится в сумрачном лесу с исполинскими деревьями, кроны которых застилают небо. Она увязла там в гигантской паутине без шансов выбраться. Совсем скоро до нее доберется паук — она уже слышала шорох его лап. И вот из-за деревьев показалась его голова размером с футбольное поле. Почему-то у него было человеческое лицо, только словно раздвоено: одна часть принадлежала Гридасову, а другая его сыну.
Завидев девушку, паук разинул пасть и, капая слюной, начал приближаться все ближе и ближе… В тот момент, все еще будучи во сне, Кира вдруг осознала, чего хочет на самом деле. Чтобы утром Олег устроил ей разнос за вчерашнее поведение, а затем выгнал из дома. Чтобы этот больной союз был окончательно разорван.
Глава 50
Кира резко приподнялась над подушкой, сон как рукой сняло. За окном стояла кромешная тьма, а на часах всего 5:27. Скоро проснется Гридасов, поэтому лучше не попадаться ему на глаза. Еще не хватало скандала.
Резкое осознание ударило в голову мощным разрядом: нет, черт возьми, скандал — это именно то, что нужно! В жутком сне, где ее едва не сожрал гигантский паук, она сама этого хотела. Просто взять и уйти она не сможет, словно взаправду застряла в паутине, а вот если Олег сам ее вышвырнет, то это будет весьма кстати. Может, хоть так переболит, и получится освободиться от его влияния.
Девушка накинула халат и вышла в полумрак гостиной, наощупь продвигаясь к кухне. Там она включила подсветку, поставила турку на варочную панель и вскоре услышала шаги, тихие, но твердой поступью. Сейчас Гридасов устроит ей разнос, пусть так и будет.
Кира специально не поворачивалась, делала вид, что не слышит, и вздрогнула, когда он внезапно обдал горячим дыханием ее шею. Затем повернул ее к себе лицом и, взяв за подбородок, поцеловал.
Кухня завертелась в бешеном танце, одежда полетела на пол. Олег усадил Киру на столешницу и взял прямо там. Он целовал ее шею и грудь, был на удивление нежен, но при этом не сбавлял темп, стремительно доводя ее до оргазма. И когда она наконец обмякла, находясь на седьмом небе от блаженства, сказал:
— Веди себя хорошо и жди вечером дома. Поняла?
— Поняла, любимый, — по привычке закивала она.
Вскоре Гридасов уехал, довольный, что покорная игрушка снова при нем, а Кира помчалась в душ. Ее изнутри раздирали странные противоречивые чувства. С одной стороны, только что он реально старался для нее, хотел сделать ей приятное, и у него получилось; с другой — это было чем угодно, только не любовью. Манипуляция, желание властвовать и обладать, жажда подчинить, лишить воли, но только не любовь. Уж лучше бы он наорал и выставил за дверь.
Обратно она вернулась совершенно разбитая и очень голодная. За столом сидел Градисов младший и пил сваренный ею кофе.
— Я тебе там оставил, — кивнул он на турку, — очень вкусный, кстати.