Сейчас у меня было разбито не колено – разбито сердце, внутренности превратились в кровоточащую кашу. И вот, Мария Михйаловна опять рядом, шепчет что-то скорбно-ласковое, утешительное.
Но она быстро берет себя в руки и командует учительским тоном:
– Пойдем ко мне. Я в том подъезде живу, помнишь?
– Спасибо, я в гостиницу, – мотаю головой.
– В гостиницу она пойдет, еще чего выдумала! Я одна живу. Переночуешь у меня. Завтра на свежую голову решим, что делать. Завтра все будет по-другому...
Крепко берет меня за локоть и заставляет встать.
Покорно подчиняюсь. Стыдно, но у меня в душе разлилось облегчение.
Я не такая сильная, как думала. Сейчас мне очень нужен кто-то, кто позаботится обо мне. И как хорошо, что это Мария Михайловна!
Пока идем, она говорит обо всем на свете – забалтывает, отвлекает, чтобы я опять не расклеилась и не устроила истерику.
– Я ведь только из школы иду. Тетради проверяла. Дома меня никто не ждет, а в школе – как дома. Допоздна шумят, бегают. Уроки закончились, но идут кружки, секции. Голоса, смех. Я это люблю.
– Я думала, вы уже на пенсии – поддерживаю разговор, но не узнаю свой голос. Он хриплый и чужой.
– Да ты что, Кариночка! Рано мне еще в утиль! – смеется она.
Пристыженно замолкаю. И правда… сколько ей лет? Мы дарили ей цветы на день рождения. Она казалась нам пожилой женщиной... Но когда мы заканчивали, школу ей было… сорок пять, точно! Значит, сейчас ей около пятидесяти пяти.
– Ну вот и дошли… вот и умница, – бормочет она, прикладывая ключ к замку на подъезде.
Поднимаемся на третий этаж в ее квартиру.
Мария Михайловна щелкает выключателем.
– Раздевайся, Карочка. Сейчас чай поставлю. Достану мед и малину. Тебе нужно выпить горячего. Ты на ледяной скамье сидела, куртка расстегнута! Не хватало пневмнонию схватить. Ох, дела наши тяжкие…
Она скрывается на кухне, хлопает холодильник, льется вода.
Разглядываю гостиную. У нас не было принято ходить к учителям в гости. К Марии Михайловне я забегала раза два по делам. Но запомнила некоторые детали обстановки, и сейчас узнаю их…
Старая стенка с набором фарфоровых фигурок внутри. Кресло-качалка – оно мне ужасно нравилось, мечтала, что как-нибудь заведу себе такое же дома. И вышивки! Картины, панно, круглые, квадратные! Все стены ими увешаны как в музее.
А вот и та самая вышивка… которую я выбирала для Марии Михайловны в подарок. И которую в итоге вручила Ленка…
Умиротворяющий средиземноморский пейзаж. Море, кипарисы, цветы…
Отворачиваюсь и сажусь за стол. Мария Михайловна вносит чайник, чашки, вазочки с вареньем. И бутылку абсента.
– Надо выпить, Карина, раз такое дело, – строго говорит она. – Чтобы внутренности прогреть. Мне бывший ученик подарил на вечере встрече, а я-то не пью. Но сегодня выпью с тобой за компанию.
– Не нужно. Не люблю алкоголь.
– Я тоже. Но давай выпьем. Мне сказали, это полезный напиток, на травах. Но он очень крепкий, его разводить нужно сахарной водичкой. Вот, я уже размешала.
Она осторожно ставит передо мной стакан с ярко-зеленой жидкостью. Чуть-чуть, почти на дне.
– Давай!
Она зажмуривается, выпивает залпом и фыркает от отвращения. Пью и я. Мне нравится вкус абсента – похож на детское лекарство.
Олег Борисович назвал меня девушкой-абсентом. Сказал, это мой напиток. Для людей «с горчинкой», которые не умеют прощать и идут своим путем.
А Димка абсент не любит… он вообще не любитель крепкого алкоголя. Дима любит пиво и сидр.
Из груди вырывается судорожный вздох.
Мария Михайловна поднимает на меня глаза и смотрит внимательно.
– А Дима знает, что ты из дома ушла?
– Наверное, знает…
– Позвони ему. Он ведь беспокоиться будет.
Да, это нужно сделать.
Достаю телефон и, преодолевая внутреннее сопротивление, нажимаю кнопку вызова.
Димка отвечает сразу.
– Карина! Ты где? Карина! Почему ты ушла? – кричит он так громко, что я отвожу трубку от уха. – Я приехал. Увидел, ты была дома и ушла! Кариночка, где ты, скажи? Заберу тебя!
– Дима, не кричи. Я у подруги. Домой не вернусь.
Тишина. Он тяжело дышит.
– Карина, пожалуйста, не надо, – умоляет Димка. – Зачем ты так? Где ты?
– Не хочу тебя видеть. Я узнала все что хотела, и больше… не могу. Мне нужно подумать.
Мой голос становится тверже. Говорить оказалось легче, чем я думала. Помог абсент, помог…
– Нет, – чеканит он. – Я тебя не отпущу. У какой ты подруги? У тебя же нет близких подруг! Где ты?
– Дима, прекрати! Хватит.