– Значит, это правда? Это из-за того, что он… теперь… с ней?
– Это из-за того, что люди иногда решают, что им лучше расстаться, – обрываю я ее.
– Ой, Кариночка… Зачем я тебе все рассказала… Дура я, блин.
– Да нет, правильно поступила.
Говорю как робот, подбираю выверенные фразы.
Теперь пойдут сплетни в офисе. Мне хочется и не хочется знать, как много видели остальные, пока я глупо хлопала глазами.
– Карина… может, вы все-таки помиритесь? – нерешительно произносит Катя.
– Вчера ты заявила, что Димка мне не пара. С чего вдруг решила нас мирить? Да мы и не ссорились. Расстались и все. Такое бывает.
– Потому что я через это уже проходила. И тебе того же не желаю. Мужики все сволочи, Карина. Прими это как данность. Димка еще не самая большая сволочь. Ну, я так думаю…
– Тебе известно что-то еще? – не выдерживаю я. Черт, не надо было спрашивать. Нечего подбрасывать топливо для сплетен.
– Да нет… я все рассказала, – Катя вздыхает. – А ты где сейчас?
– Неважно.
Прятаться нет смысла, но я не хочу, чтобы Димка обивал порог этой квартиры. Чем позже мы встретимся, тем лучше.
– Карина, а давай вечером в бар! Напьемся в зюзю, а?
– Посмотрим. Катя, я, вообще-то, по работе звоню. Что там с последним документом от заказчика? – обрываю я ее.
Опротивело ковыряться в ране. Мне хочется хоть ненадолго погрузиться в привычную рутину, отключить голову. Попробую отвлечься работой.
36
Вибрирует телефон, и это звонок, на который я не могу не ответить.
Мама.
– Привет, мам, – я стараюсь говорить ровно, доброжелательно. В ответ слышу:
– Карина, скажи своему, пусть зайдет. Мне надо шкаф передвинуть, отец неизвестно, когда явится и в каком состоянии, поэтому…
Я морщусь от ее пронзительного, недовольного, требовательного голоса. Она всегда говорит так, словно у нее болят зубы.
– Мама, Дима не сможет зайти.
– Завтра тогда!
– И завтра не сможет. Мы расстались.
Сказала, и в висках замолотила кровь.
– В смысле расстались? Ушел он что-ли?
– Нет, я ушла. Пока живу у знакомой.
Она молчит, переваривает.
– Поссорились? Каринка, ты не дури, чего это выдумала – из дома уходить!
– Мы не поссорились. Мы решили расстаться. Так получилось.
– Он что, тебя бросил? Бабу себе другую нашел?
Она говорит грубовато, с почти нескрываемым злорадством. И дальше начинается:
– Говорила я тебе: дуру не строй из себя! Надо было держать мужика, сразу с загс его тащить…
И дальше по знакомому сценарию… свадьбу нормальную сделать… детей нарожать… квартиру купить… работу найти людскую, а не дурью маятся… мать слушать…
Отвожу трубку от уха, зажмуриваю на миг глаза.
– Мам, извини, у меня работа. Потом позвоню.
Нажимаю отбой, отбрасываю телефон. Сердце колотится и нескоро успокаивается.
Какое-то время я и правда работаю. Читаю слова, не понимая их смысла. Правлю ошибки. Вставляю комментарии. Отправляю.
Но все время я чувствую нереальность происходящего. Я словно в хрупком стеклянном коконе, а вокруг – ледяная бездна. Пока я не думаю о ней, она не может достать меня. Но кокон вот-вот треснет, разлетится на куски, и тогда мне не спастись. Меня захлестнет ледяная волна. И я сама развалюсь на кусочки.
Мигают сообщения чата. Не хочется их открывать, но нужно. Коллеги обращаются с рабочими вопросами. На них я коротко отвечаю. Некоторые осторожно спрашивают, как дела и что со мной. Отвечаю еще короче: «Все в порядке, простыла».
Катя и Вика настойчивее. Вика пишет банальное: «Держись! Я с тобой! Звони, если захочешь поболтать». Кате хочется больше подробностей. Порой она не очень деликатна. Она то ругает Димку последними словами, то советует хорошенько его проучить, но не отдавать… этой.
На ее сообщения я не отвечаю, а потом прямо написала: «Хватит об этом!» Катя угомонилась.
Отчаянно мигает зеленый огонек рядом с именем «Дима». Пять… пятнадцать… двадцать непрочитанных сообщений. Я не открыла ни одно из них.
Мой стеклянный кокон все тоньше. Голов отчаянно болит. Я тупею. Десятый раз прочитываю одно и то же предложение. Мигает зеленый огонек. Дима где-то там, на другом конце связи, он пишет и пишет мне...
И я сдаюсь. Выхожу из чата, отключаюсь от сервера. Официально я болею. Могу и не работать. Я не могу работать.
Иду на кухню, завариваю чай, делаю бутерброд. Долго ищу сахарницу и чайные ложки. Как же хочется домой! В мою уютную кухню, где Димка уже расчистил место для установки посудомойки.
Кусаю бутерброд и тут же выплевываю. Не могу проглотить ни кусочка, хотя живот сводит от голодной боли. Тошнит.
Вот был бы номер, если бы я была беременна... Но я не беременна. Месячные закончились позавчера, за день то того, как Димка уехал в командировку. Теперь у меня уже точно не будет от него детей.