Для того, чтобы задуманное свершилось, я купил специальный тренажер за 60000 долларов под названием «изокинетический эргометр» и вместе с Фернандо Синьорини установил его в одном из тренажерных залов Тригории. Он нужен был для того, чтобы детально оценивать и контролировать мое физическое состояние. Тогда, в первых числах июня, мы использовали его для работы над подвижностью и эластичностью мышц. Кроме того, доктор даль Монте прислал специально для меня массажистку, Монику, которая заставила почувствовать меня заново родившимся. К первому матчу я собирался довести свой вес до идеального: 75 с половиной килограмм. В один из дней посреди диеты я устроил там, в Тригории, асадо, которое приготовил мой старик. Жареное мясо, приготовленное доном Диего, по определению не может быть плохим! В тот день колумбийская радиостанция «Караколь» спросила его обо мне, и он ответил: «Я желаю ему всегда оставаться таким, как он есть. И чтобы он был счастлив…». Он просто супер, дон Диего!
Единственное, что тогда отравляло мне жизнь, на самом деле было глупостью — большой палец моей правой ноги… Чего только со мной не случалось в футболе, но чтобы я не мог чувствовать себя комфортно только из-за этого! Во время товарищеских матчей против Израиля и, особенно, против испанской «Валенсии» мне били целенаправленно по этому месту… Неудивительно, что в дальнейшем тренировки стали для меня настоящей каторгой: я пытался использовать марлю, вату, бутсы большего размера — но все без толку…
Во время тренировки 31 мая, в четверг, я больше не смог выносить боль и был вынужден прекратить занятие. На следующий день картина повторилась: разыграв пару комбинаций с Бурручагой и забив один мяч Гойкоэчеа, я сел на газон и сбросил бутсы: терпеть это не было сил. Тут же меня окружила куча журналистов, жаждавших узнать, что случилось, и я сразу их предупредил: «Не приближайтесь и не прикасайтесь ко мне! Если кто-нибудь коснется моей ноги, я за себя не ручаюсь!». Я был разъярен и в то же время…испуган: я боялся, что не смогу сыграть на чемпионате мира. «Сумасшедший» Билардо не спал всю ночь, думая обо мне.
Утром 3-го июня, в воскресенье, мы с Раулем Мадеро отправились в Рим, в институт Даль Монте, где мне наложили повязку, чтобы защитить ноготь на пальце. Эта повязка была похожа на панцирь и была сделана из синтетического волокна, используемого в авиастроении, поэтому я говорил, что стал частичкой самолета… Днем я вернулся и смог позаниматься полчаса. Изобретение работало хорошо, проблема была в том, что оно несколько сместилось со своего места.
4 июня я вновь посетил римскую клинику, а вечером уже смог тренироваться без проблем. Вальдано, который на Мундиале должен был играть, а не работать журналистом на испанскую газету «El Pais», говорил: «Не нужно беспокоиться, самый яркий футбольный талант в мире хранится в надежном месте — в теле Диего Армандо Марадоны. Хранитель это сокровища — сундук из костей, мышц и связок, в котором скрыты все мыслимые и немыслимые футбольные пороки; это настоящее чудо».
5 июня я наматывал круги вокруг поля по заданию Синьорини, а вечером 6-го мы насмерть рубились в двухсторонке, после чего Билардо собрал нас в центре поля и объявил состав: Каниджа остался в запасе… Все прекрасно знали, как я хотел, чтобы он вышел с первых минут, но я не подал и вида. Я безгранично верил в него, и чувствовал, что даже появившись во втором тайме, он способен произвести настоящий фурор.
В любом случае играть вместе с Бальбо мне также доставляло удовольствие, ведь, как я считал, любой игрок, надевавший футболку сборной Аргентины, должен был показать все, на что он способен.
Я знал, что меня будут немилосердно освистывать в Милане, где меня считали злейшим врагом. Но незадолго до этого мне позвонили по телефону из Неаполя и сообщили, чтобы я не беспокоился: когда сборной Аргентины придет время сыграть на местном стадионе «Сан-Паоло», аплодисменты местных болельщиков заставят забыть об этом свисте… Это меня по-настоящему вдохновило, так как я прекрасно понимал, что для Италии-победительницы нет ничего лучше, чем проигравшая Аргентина.