Дон Антонио – Господи, конечно! – жертва Филиппова властолюбия, он и сейчас, как докладывает Уолсингем, умоляет Англию помочь ему против испанского супостата…
– Да, да, продолжайте, я слушаю!
– Затем, Ваше Величество, мы направимся к Азорам, где надеемся поживиться богатой добычей…
– Да, да, богатой добычей.
Я алчно смаковала эти слова. Деньги, сокровища, средства, наличность – как они мне нужны!
Страсть к золоту мучила меня ничуть не меньше, чем страсть к моему лорду, и почти так же сильно, как несчастные гнилые зубы…
Мои кошельки пусты! Военная казна пущена на борьбу с Испанией, потрачена, истощена, – золота! золота! Я нуждаюсь в нем, мы нуждаемся, Англии нужно…
Мне, нам, Англии? Я и мы – одно, я – это Англия, и Англия – это я, родимая страна, страна, которую я родила, мое единственное дитя…
А что говорит Дрейк?
– ..в это время года в Испанию приходит караван с золотом и серебром, добытыми на рудниках Перу, – если вы захотите, мы их перехватим, целые корабли, груженные слитками и самородками, сокровищами и самоцветами, какие вы видели в прошлый раз…
О да, я видела, я обладала огромными изумрудными распятиями, алмазными коронами, рубиновыми, сапфировыми, агатовыми, аметистовыми реликвиями – разумеется, грубыми, аляповатыми, – истинным протестантам ничего другого не оставалось, кроме как сломать их, камни похуже продать, получше – оправить заново к вящей славе Елизаветы, Англии, нашего Бога.
Да! Золото, драгоценности, богатая добыча, да!
Большой, обрамленный сапфирами алмаз одобрительно подмигнул, когда я протянула Дрейку унизанные перстнями пальцы.
– Отправляйтесь, сэр Фрэнсис! И, как в былые времена, покажите себя истинным драконом!
Однако, предупреждаю, в этот раз я не удовлетворюсь одной подпаленной бородой – извольте зажарить их и прокоптить, потушить и хорошенько подрумянить с обеих сторон!
Коротышка поклонился, венчик редеющих волос весело заколыхался.
– Милостивая государыня, я отвечу, как старый охотник: покажите ловчим дичь, покажите гончим оленя, и кровь вам обеспечена – считайте, что желанный ливер уже шипит на вертеле и охота на испанцев будет продолжаться, пока сама Англия не воскликнет: Довольно, я сыта, уже в горло не лезет!»
И так, стараясь убедить меня, говорили все, кроме Берли и его сына, – а мой лорд громче всех.
Зачем я их слушалась, зачем слушалась кого-либо, кроме Берли и маленького Роберта, слушала эти хвастливые бредни?
Не говорите, не отвечайте, знать ничего не желаю.
А покуда они готовили свой грандиозный поход – воистину грандиозный, если судить по затраченным деньгам! Сперва у меня просили всего пять тысяч фунтов, и этого хватило бы за глаза! Потом всякими но» и если», ложью и экивоками, уловками и увертками сумма увеличилась до восьми, потом до двенадцати тысяч, – пока разворачивалась эта суматоха, мой синеглазый Рели (все такой же синеглазый, но давно не мальчик по сравнению с моим лордом) обнаружил себя на вторых ролях и впал в приступ ревности.
– Вынужден просить вашего дозволения покинуть двор, – натянуто объявил он как-то весенним утром, когда хмурая погода, казалось, просочилась в присутствие – такими мы все выглядели серыми, – и поехать в Шерборн, Ваше Величество, в свои земли, а затем в Ирландию, где мои поместья приходят без меня в запустение.
У него хватало забот и с заморскими прожектами.
– Выдумал какую-то собачью чушь – сажать в Ирландии корнеплоды, которые его люди вывезли из Нового Света, – громко потешался мой лорд. – Я их видел и вареными, и жареными – белые, мучнистые, в бурой кожуре, называются чудно – картошка». Хуже репы, люди эту гадость есть не станут, даже деревенские, одним словом, на наших островах это не привьется!
– Гм! Значит, самая подходящая пища для ирландцев, желаю Рели успеха!
Итак, Рели покинул двор, и я тут же его позабыла за новой суматохой.
– Мадам, гонец из Шотландии, от короля Якова.
Вот и он, низкорослый, веснушчатый, белобрысый, скуластый, – не успел открыть рот, как я перенеслась во времена кузины Марии Шотландской, когда то она, то ее посланцы одолевали меня своими грубыми притязаниями. Господи, что за выговор! Как же я ненавижу шотландцев! Интересно, правду ли говорила Кэт, что волосы у них растут даже между пальцами ног? Откуда она узнала?