– Изменница? Добрая королева – изменница?
Высоко над нами в кроне деревьев резко и скорбно закричал грач. В голове у меня помутилось от страха и горя, словно саранча[22] уже вышла из кладезя бездны и проникла мне в мозг, и жалила, жалила…
Кто такой изменник?
Тот, кто совершил измену.
В чем провинилась моя мать?
Она изменила королю, мадам.
Я закричала не своим голосом:
– В чем ее измена?! Ведь нет никаких уличающих свидетельств!
Он вздохнул с той же горечью, с той же укоризной, потом поклонился – застенчиво, как при первой встрече в присутственном покое.
– Мадам, вам ли не знать, что гнев короля – сам по себе закон! И, стоит ему разгореться, всегда найдутся те, кто представит довольно «улик»!
– Мне ли не знать? Почему мне? Я смотрела на него в упор. Он молчал, но взгляд его был красноречивей любых слов. День выдался на редкость жаркий, однако у меня похолодели руки и губы. Что-то щелкало в голове, я не разбирала его слов.
Он оглянулся через плечо. Наши спутники приближались, Чертей следом за Ричардом Верноном, каждый стремился доскакать первым. В жемчужном воздухе отзывался их смех, от конского топота и гиканья всадников с деревьев над ними взмывали грачи.
Робин заговорил снова, слова тяжело падали с его губ:
– Я многое слышу, миледи, теперь, когда отец в свите графа, а я – в отцовской. Они говорят о королевских женах, ведь прежняя, Екатерина Говард, была старого рода и старой веры, а ваша матушка Анна – новой.
Треск и хруст в голове сделались невыносимы. От жара в густом, неподвижном воздухе у меня сперло дыхание.
– Да?..
– Мадам, королева Екатерина Говард была распутница; она созналась, и ее полюбовники это подтвердили. Но ваша матушка неповинна в том, в чем ее обвиняли. – Он замолк; дыхание у него прерывалось, словно он только что бежал наперегонки. – Вина ее была одна – и за эту же вину осуждена ныне королева Екатерина – она навлекла на себя смертельную ненависть короля!
О Господи Иисусе!
Земля закачалась. Я задыхалась, мне было дурно.
Словно издалека донесся встревоженный голос Робина:
– Помогите миледи! Разрежьте шнуровку, у нее от жары обморок!
Ко мне бежали люди, подоспела уже почти вся свита. Робин подхватил меня и прислонил к жесткой дубовой коре.
– Простите меня, мадам, за потрясение и боль, – сбивчиво бормотал он, – но, клянусь, как Бог свят, вам следовало знать правду – и больше ни одна живая душа не посмела бы ее вам открыть!
Правду.
Поддерживаемая с обеих сторон Робином и Джоном Эшли, я покорно, словно заблудившийся ребенок, ехала назад во дворец – кобылку мою вели в поводьях, и мне хотелось одного – покоя и одиночества, чтобы переварить и принять эту правду. Однако, едва мы вступили в анфиладу моих покоев, навстречу выбежал Гриндал. Глаза у него были безумные, лицо заплакано – он еще не раскрыл рта, а я уже знала, что он скажет.
– Мадам! Королева! Король отдал приказ: сейчас ее возьмут под стражу за измену и отведут в Тауэр!
Глава 12
Для нас, для тех, кто живет в маленьких комнатах, это худший из звуков – топот ног, словно кто-то бежит от Божьего гнева, и рыдающий всхлип: «Миледи, о миледи!»
Я вижусь вам во всей полноте государственной мощи, ведущей актрисой на огромных подмостках мира. Но большую часть жизни я провела в маленьких комнатенках.
Братья Верноны и Эшли силой удерживали Гриндала, но он вырывался, словно в него вселился бес.
Я обрела голос:
– Пропустите мастера Гриндала ко мне! Говорите, учитель, говорите!
Словно прорвав плотину, с дрожащих губ Гриндала полился рассказ:
– Анна Эскью! Через нее королеву поймали в ловушку! Из-за того, что мадам Екатерина милостиво принимала ее при дворе и вступилась за несчастную, когда ту приговорили к смерти, теперь ее самое сочли еретичкой!
– Анна обвинила королеву?
– Напротив, мадам! – Гриндал рыдал от отчаяния. – Для этого лорд Ризли и вздернул ее на дыбу – чтобы бросить королеву в тот же костер! Но хотя два палача что есть силы налегали на рычаги, они не заставили Анну свидетельствовать против королевы. Однако, когда государыня оказалась в немилости, лорд Ризли нанес ей удар в спину. Он заручился приказом от короля, за его самоличной подписью. Теперь он с шестьюдесятью стражниками идет к королеве, чтобы препроводить ее в Тауэр!
В Тауэр? Сколько времени осталось до их прихода? Я постаралась собраться с мыслями.
– Кто сообщил об этом? – резко спросила я. – Откуда стало известно?