Нет, – говорил разум. Помогите! – взывало сердце.
Но никто не помог. Кэт внимательно наблюдала за мной и многое подмечала, но высказывалась редко, а если и говорила что-то, то на это легко можно было не обращать внимания. В сочельник мы по старинке устроили небольшую пирушку, чтобы встретить младенца Христа и отогнать лукавого. Однако праздники прошли, а тоска осталась. Остался и голод, но, как оказалось, ему вскорости суждено было утолиться.
Это случилось между Рождеством и Новым годом, когда сама земля замирает и время течет вспять, в нескончаемую зиму. Гостей в Энфилде не ждали, даже еженедельный курьер с трудом добирался по заснеженным дорогам. В тот день мы уже отобедали, смеркалось, и Кэт объявила, что не позволит мне вышивать, так как не хочет, чтобы я портила зрение. Вдруг в морозном воздухе послышался конский топот и крики. Кто это явился нарушить наше уединение?
Через минуту в двери вбежал запыхавшийся паж.
– Мадам, ваш брат, принц… его сиятельство, ваш брат… Я вскочила.
– Говори, олух! Не…
Не… умер? Я не решилась выговорить эти слова.
– Ничего плохого, милая сестрица! Это он, мой бесценный мальчуган, – он ворвался в дверь, как был, в дорожном плаще, словно мы вчера расстались. Слезы радости мешали мне говорить.
– Эдуард! Зачем вы здесь? Он рассмеялся, лицо его, раскрасневшееся с морозу, в свете камина казалось почти багровым.
– Чтобы навестить вас, дорогая сестрица, зачем еще?
– Но…
Он кивнул, его так и распирало от радости.
– Но вы не ждали! Да и я тоже! Но послушайте, Лисбет, какие дела творятся! Вы не поверите! Сейчас я расскажу, что случилось при дворе. Раскрыли заговор, нашли предателя, да, и его ближайшего родственника, возле самого трона. Их казнили! Отец; по-прежнему могучей рукой истребляет всякое зло, которое нам грозит…
Мои мысли забегали вперед его сбивчивых слов.
Значит, лорд Гертфорд, этот князь тьмы, нашел свою смерть, а с ним и «гордый Том», как обещал и предвидел отец. Целая буря чувств всколыхнулась в моем сердце – радость, что погиб тот, кто угрожал Эдуарду и всем нам, и гордость, да, гордость за отца, чьи мощь и решимость не угасли в дряхлеющем теле. Он по-прежнему в силах защитить нас от хищных волков! Да здравствует король! Да здравствует Эдуард и да здравствуем мы все!
Едва брат договорил, я чуть не придушила его в объятиях.
– Минуточку, милорд принц, позвольте на вас взглянуть! – игриво произнесла я. – Успеем еще наговориться! Сейчас я распоряжусь, чтобы к вечеру устроили пир! Мы повеселимся, потанцуем и подурачимся, как встарь. Что вы скажете насчет жмурок и салок? Старый год на исходе. Чем встретим новый?
– Нет, сестрица, мне нельзя… – Он осекся и боязливо оглянулся через плечо. – Милорд сказал, чтобы я не давал обещаний и не отдавал распоряжений.
– Лорд? Какой лорд?
Теперь я различила в нижнем этаже приглушенный говор и лязганье оружия.
– Эдуард… кто привез тебя сюда? Лицо его побелело как полотно.
– Кто, как не милорд?
«Кто, как не милорд?» Страхи, надежды, фантомы проносились у меня в голове. «Кто, как не мой лорд?»
Думай! Думай как следует! Если Гертфорд мертв, кто мог занять место наставника и опекуна при Эдуарде? Не Ризли, это точно. Может быть, герцог Норфолк? Или мой, мой лорд, его сын, лорд Серрей?
Шаги уже слышались на лестнице – тяжелая солдатская поступь, но один звук главенствовал над всеми: стук придворных каблуков по голым деревянным ступеням. Лицо Эдуарда заострилось от страха.
– Кто привез меня сюда? Вот и он сам, сестрица.
Он шагнул к двери. Мои глаза широко раскрылись, горя желанием увидеть того, кто войдет.
И он вошел. Высокий, темноволосый, едва различимый в полумраке…
Закутанный с головы до пят черным плащом, в черной, надвинутой на лицо шляпе…
Это не он, это не может быть он. Неужто он воскрес? Я затрясла головой, силясь отогнать наваждение.
Но он стоял там, где стоял… все тот же лорд Гертфорд, великий князь тьмы, вооруженный, с сорока солдатами.
– Эдуард!
Я вцепилась в него, прижала к своей груди. Спасти его! Они пришли за ним, за нами обоими, заключить нас, как принцев, в Тауэр[25], уморить до смерти!
Но кто – «они»? Черный лорд вошел один, без брата. А его люди выглядели притихшими, опечаленными – они толпились у дверей, не решаясь войти в комнаты.
И если черный лорд Гертфорд жив, то кто казнен? Кто заговорщик, кого отец предал смерти, чтобы мы жили?
Страшная догадка, словно чернилами, затопила мой мозг. Лорд Гертфорд высился в дверном проеме, словно ворон-вещун, готовый прокаркать страшную весть. Он смотрел скорбно и странно. Потом сделал шаг вперед, обнажил голову и опустился на колени. Без шляпы, коленопреклоненный, он склонился перед нами молча, словно на молитве, – и я поняла, что он пришел сказать.