– Колорады не стреляют по мирным…
– Да? – натурально удивилась женщина. – Что ты говоришь? Сам-то случаем не из русни?
– Из-под Харькова…
– Вот и действуй, как завещал наш великий вождь.
Спутники помогли спуститься снайперше на землю.
– Забери винт, Гена, – сказала она губастому парню с тату на щеке в виде свастики. Повернулась к спрыгнувшему следом Величко: – Позицию определили?
– Н-нет, – заикнулся капитан. – Рано утром выходим на позицию к Херсону, есть там один курганчик.
– На каком расстоянии от города?
– Семь кэмэ с хвостиком.
– Отлично, испытаем винт на этом расстоянии. Где мне поселиться на ночь?
– В моём блиндаже, – поспешил ответить порядком взопревший комбат, с недоверием отметив, что Баба-яга выглядит как после отдыха в уютном прохладном местечке; лицо у неё было без единой капли пота, несмотря на жару и духоту. Честно говоря, капитан надеялся, что снайперша после стрельбы уедет, но вовремя сориентировался.
– Хорошо, расположимся там, – согласилась женщина. – Боня, возьми винт. Гена, неси сумку.
Величко повёл компанию к блиндажу.
Спутник Бабы-яги по имени Боня забрал винтовку.
Его напарник Гена принёс объёмистую чёрную сумку с лейблом на немецком языке, выставил на стол бутылку коньяка «Наполеон» и несколько пакетов и банок с закусками. Видно было, что готовилась команда Бабы-яги к отдыху конкретно.
– Выпьешь с нами? – спросила Розалия.
– Э-э… мне… жарко, – промямлил растерявшийся от неожиданности Величко. – Да!
Она рассмеялась:
– Гена, налей комбату. Где у тебя туалет, капитан?
Он покраснел, вспотев ещё больше.
– Толчок… там… наверху, под ветлой.
– Чёрт, я думала, удобства тут. Ладно, живи. – Она подняла пластиковый стаканчик с янтарной жидкостью. – За успех безнадёжного дела!
Величко, поднявший стаканчик ко рту, поперхнулся.
Луганск-23
24 августа
Муж уснул, и Снежана замерла, лёжа рядом и разглядывая лицо Тараса, не потерявшее ни грана твёрдости, лицо воина, лицо зрелого двадцатишестилетнего мужчины, готового встретить и справиться с любой угрозой. В нём не было ни зла, хотя он и вынужден был воевать всю сознательную жизнь, ни жестокости, свойственной мужчинам, способным убивать других людей без жалости и сочувствия, но оно и во сне хранило изначальную выразительную силу.
– Я люблю тебя! – прошептала она беззвучно.
Полежала, глядя в потолок, вспоминая расставание с двумя Лобовыми, генетическими братьями-близнецами Тараса, Итаном и Иннокентием, и их подругами, Лавинией и Стефанией.
«Братья» отправились в свои реалы – сорок первый и восемьдесят восьмой, но обещали общаться не реже раза в неделю, тем более что проблема с преследованием обоих искинами реалов, Старухой и «Баталером», осталась нерешённой.
Тарас же с женой вернулись в Луганск, где полковник Шелест, брат Снежаны, смог добиться полного оправдания «анархистов» и определить их в свою разведывательно-диверсионную группу спецназначения.
Молодожёнов поселили в доме на северной окраине города по улице Подбельского, где раньше жила семья уехавших в Тюмень к детям стариков Горшениных, и Лобовым досталась старенькая, как и её прежние обитатели, но ухоженная хата под пожелтевшим от времени растрескавшимся шифером.
Два дня они отсыпались, расслабленные «до состояния овощей» по словам Тараса, потом к ним заявился Шелест, и не один, а в компании двух сурового вида мужиков лет сорока пяти – пятидесяти, которые сразу понравились Тарасу, как он впоследствии признавался.
Одного звали Сандро Михеевич Волынский. Он служил в Луганском отделении ГРУ под началом командира генерала Чащина, будучи его курьером; имел звание майора и отзывался на короткое Волынский как на имя; темнолицый, но со светлым чубом и холодными светло-серыми глазами.
Его спутник, полковник Матоличев Виссарион Андреевич, был заместителем начальника штаба армий «Центр» по разведке. Кряжистый, медлительный с виду, широколицый и ясноглазый, говорил мало, зато веско и убедительно. Он оказался, кроме всего прочего, комиссаром луганского отделения Русского офицерского корпуса, которому подчинялся известный Тарасу и Снежане Борис Семёнович Утолин, полковник фронтового угла ФСБ.
Поначалу разговор приезжих вёлся вокруг обстановки на линии боевого соприкосновения после недавних успехов российских штурмовиков и взятии ими Херсона и Харькова, потом поговорили о назначении нового министра обороны и его планах чистки командования от коррупционеров всех рангов, после чего Матоличев, присматривающийся к Тарасу, сказал: