Дора стояла абсолютно неподвижно и пыталась уверить себя, что она не из тех женщин, которые могут специально вызвать — или поощрить — мужскую страсть. Прошло уже почти девять лет с тех пор, как мужчина в последний раз целовал ее, и она ничуть не жалела бы, если бы это время растянулось на десятилетия. Ей это абсолютно не нужно… и он ей не нужен. Все, что надо сейчас делать, не отвечать ему взаимностью, и Норман наконец поймет и отпустит ее, Это же так просто! Если бы только Дора не чувствовала громкие удары его сердца, бьющегося в такт с ее собственным. А потом язык Фреда скользнул в темные, таинственные глубины ее рта, и она явственно ощутила вкус и силу его желания, его страсти.
Оглушенная, Дора хотела возмутиться использованием нечестного приема. Но, что может женщина противопоставить мужчине, который открыто показывает ей, что она с ним творит? Дора не могла собраться с силами, чтобы оттолкнуть его. Наоборот, с ослабевшими коленями, она обвила руками его шею, и вся ее ледяная, непоколебимая холодность, которую не удалось преодолеть еще ни одному мужчине, испарилась, как дым. Не в силах остановить себя, Дора прильнула к Фреду, не понимая, почему она раньше не хотела сделать этого.
Когда он, наконец дал ей возможность вздохнуть, Дора была уверена, что он потрясен точно так же, как и она. Но к нему уже вернулся этот знакомый огонек в глазах, его самоуверенная ленивая улыбка.
— По-прежнему не хочешь иметь со мной ничего общего, дорогая? — протянул Норман, поддразнивая, и поднял руку, чтобы погладить ее щеку, залитую алым румянцем. — Ну давай, посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе не интересен. Ну, что же ты?
Если бы она знала, что сможет выйти сухой из воды после убийства, он бы уже лежал на земле мертвым. Но поскольку подобное вряд ли могло произойти, Дора поступила так, как поступила бы на ее месте любая уважающая себя женщина. Она посмотрела ему прямо в глаза и солгала:
— Я повторяю тебе еще раз — ты мне не интересен. Хочешь, чтобы я написала это на листке бумаги и заверила нотариально, или тебе достаточно моего слова?
Норман молча смотрел на девушку, не зная, то ли схватить ее за плечи и трясти, пока у нее не заклацают зубы, то ли заключить в крепкие объятия и рассмеяться. Но Фред понимал, что и то и другое было бы ошибкой. Если он сейчас дотронется до нее, то очень не скоро отпустит.
Пробормотав под нос ругательство, ковбой повернулся на каблуках и пошел прочь, а молодая женщина осталась стоять, глядя ему вслед.
Глава третья
Четвертая участница скачек обогнула третью и последнюю бочку, низко пригнулась к шее лошади и помчалась к финишному столбу, так что два хвостика на ее голове вовсю мотало ветром. По толпе зрителей прокатился гул одобрения, почти заглушив раздавшийся из динамиков голос распорядителя, поздравлявшего наездницу с рекордным временем.
Стоя позади паддока и дожидаясь своей очереди выступать, Дора, наверное, даже и не заметила бы результата, который ей предстояло побить, если бы внимание на него не обратила Бетси. Погруженная в тревожные мысли, она посмотрела на дочь, которой пришлось дважды повторить эти цифры, прежде чем они дошли до ее сознания. Нахмурившись, Дора спросила:
— Ты уверена?
— Ну, конечно же, — ответила Бетси, сбитая с толку. — Они же только что это объявили. Мам, с тобой все в порядке? Ты ведешь себя как-то странно.
Дора почувствовала, как к ее щекам приливает краска, но ничего не могла поделать с собой. Если она вела себя странно, то только потому, что был некий ковбой, которого никак не удавалось выбросить из головы, и это ее ужасно бесило. Черт бы побрал Фреда Нормана! Ей хотелось убить его!
— Со мной все в порядке, дорогая, — поспешила она успокоить дочку, выдавив на лице улыбку, что оказалось не так-то легко. — Я просто задумалась о чем-то другом. — Вроде того поцелуя, воспоминания о котором не давали ей спать вот уже две ночи подряд. — Почему бы тебе не пойти на трибуны и не поболеть за меня оттуда? Если я собираюсь побить предыдущий результат, мне понадобится вся поддержка, которую можно получить.
Дора ожидала, что Бетси подпрыгнет от радости, получив разрешение посидеть на трибунах, но та даже не тронулась с места, Ее голубые глаза стали совсем темными от беспокойства, и она испытующе посмотрела на мать.
— Может быть, мне лучше остаться с тобой? Я могу тебе понадобиться.
Дора улыбнулась ее словам. Кто же здесь мать, кто дочь? Она обняла Бетси и, легонько подтолкнув, отправила на трибуны.