Филипп вошел в обеденный зал в сопровождении Максима и Кирилла. Он выглядел таким же, как я запомнила его в день состязаний. Почти таким же.
Статный, гибкий, он казался выше. Возможно он чуть вытянулся за лето или дело было в его прическе? Локоны слегка отросли и закручивались на концах. Лицо стало взрослее; отчётливее выступили скулы, слегка впали щёки. На лице выразительнее выделились серые, напоминавшие грозовое небо глаза.
В груди кольнуло — он стал ещё красивее. Разве это возможно? Но вот он, в форменном тёмном камзоле и штанах, на плечах приколота короткая мантия. Едва тронутые загаром изящные кисти и лоб, проступившие на щеках ямочки, которые до этого только угадывались.
Филипп оставался прекраснейшим творением магии.
Направляясь к своему столу, он посмотрел в мою сторону — наши взгляды встретились, — и вот он отвернулся, снова глядя перед собой.
Всего на миг я ощутила его затрепетавший негодованием огонь.
Ничего, я всё понимала и приняла неминуемое. У меня была пара месяцев, чтобы подготовиться. И всё равно встреча ударила больнее, чем я ожидала.
Сложно было представить, что я считалась хозяйкой этого совершенства почти полгода — судьба была ко мне слишком щедра. И теперь за эту щедрость я расплачивалась пониманием, что моё с ним время закончилось.
Я подавила вздох.
Ребята уселись за стол и принялись о чём-то болтать. Я была рада тому, что им удалось помириться с Филиппом: было бы несправедливо наказывать их за желание помочь и мои решения.
Вблизи возник Григорий. Он двигался к парням со своим подносом, когда я уловила странное выражение на его лице. Он был хмур и напряжен. Ребята заметили его, их разговор оборвался, они следили за его приближением.
Григорий прошёл мимо и двинулся дальше. Остановился рядом со мной. Поставил поднос, сел.
— Привет, — процедил он, явно пребывая в плохом расположении духа.
— Привет.
— Можно, я сяду?
Я окинула крупную фигуру, плотно занявшую стул рядом.
— Конечно.
Он принялся есть, напихивая в рот отбивные вперемешку с салатами.
— Как дела? — спросила я погодя.
— Отвратительно, — Григорий не любил юлить и уворачиваться, но дальше объяснять не стал, — у тебя как?
— Как у свежепохороненной невесты, — я натянуто улыбнулась.
Григорий хрюкнул, подавившись чаем.
— Ты прости, но примерно так ты и выглядишь, — он окинул меня взглядом, но без всякого желания задеть.
Да, лето, проведённое в тоске по Филиппу, вряд ли добавило свежести моему лицу. Трения с отцом выжали последние всполохи сил, оставалась только магия. Я тянула её извне без зазрения совести, чтобы продолжать двигаться, разговаривать и худо-бедно соображать.
Я пожала плечами, ощутив, как между нами треснул лёд.
— Марта, — обратился ко мне парень и по тону его низкого басовитого голоса я поняла, что вопрос будет не праздным. — Я хочу попросить тебя, — он чуть развернул стул ко мне, а после толкнулся так, что ножки скрипнули о пол — похоже, он не хотел, чтобы нас слышали и потому сократил между нами расстояние, — научи меня.
Я уставилась на него непонимающе.
— Я хочу стать мастер-магом.
Глава 2 Филипп
Помню, как я чуть с ума не сошел, увидев Марту, распластанную на песке арены. В этом момент я решил, что она умерла. В груди сдавило — я не мог вдохнуть. Затряслись руки. Хотел позвать на помощь — кто-то должен был ей помочь, но не мог выдавить ни звука, не мог пошевелиться. Перед глазами померк свет.
Очнулся я у себя в комнате. Меж тесных стен толкались локтями мои друзья. Они о чём-то ожесточённо спорили — наверное, испугались за меня и решали, звать ли лекаря.
Первым, что я произнёс, было имя девушки. Друзья поспешили уверить, что с ней всё в порядке — она жива.
Дальше меня отпоили чаем, сдобренным целительными травами, и объяснили, чем закончилось состязание.
Поверить в случившееся было трудно. Невероятным было уже то, как успешно проходила Марта один этап за другим, но то, что Никита, собравшийся воткнуть в неё огненный кинжал и одержать победу погиб, а она стала мастер-магом… Это находилось за гранью моего понимания.
Я с нетерпением ожидал момента, когда Марта очнётся от магического сна, решив повременить с возвращением в столицу. Через два дня на порог моей комнаты явились друзья с ошеломительным заявлением будто Марта все спланировала и убила Никиту намеренно. Я рассмеялся им в лицо.
Если бы даже у неё хватило сил, то зачем бы ей понадобилось совершать такое? Никита, конечно, цеплял меня и в целом был до крайности неприятным, но лишать за это жизни было бы чересчур.
Дальше меня ожидала ещё более невероятная история. Я внимал друзьям в немом оцепенении. Сначала не верил тому, что слышал, но чем больше они говорили, а главное — то, с какими лицами они делились подробностями жуткой истории, якобы случившейся со мной, убедило что это совсем не вымысел.