Ну конечно, должно быть, случай с Филиппом, когда он сначала проиграл Никите, а затем не смог его наказать за друга, достаточно впечатлил мага земли, чтобы он искал новой силы.
Вот уж да. Как я могла не подумать о самом очевидном?
Григорий так пристально смотрел на меня, что, казалось, мог раздавить весом собственного взгляда.
— И только за этим?
Он уверенно кивнул.
— Марта, если бы не ты, он так бы и остался безнаказанным, — понизил голос до шепота Григорий. — И ты так быстро сообразила, как лучше поступить. Как лучше для Филиппа, когда мы горели праведным гневом и готовы были наломать дров.
Григорий сгреб лапой стакан и выпил чай одним глотком — речь давалась ему с трудом.
— Сначала я чувствовал себя слабаком из-за проигрыша. А потом ещё понял, что я, идиот, чуть не толкнул Филиппа в дрянь бесконечных пересудов. Ведь это всё равно что приумножить вред, растягивая последствия на неизвестно какой срок.
— То есть ты одобряешь мой выбор мести?
— Не совсем так, — хмурился, потея, он. — Тут ведь дело не в методе, а причине. Он, — Григорий имел в виду Никиту, но не называл имя, не желая привлечь случайное внимание, — первый выступил на Филиппа с мечом, и потому случилось то, что случилось. Ужасно это или нет, я не знаю. Но откровенно говоря, мне на него плевать — сам напросился, только не понял на что.
Изъясняться получалось с трудом, но Григорий очень старался.
— И я всё думаю, что будет, если я снова встречусь с таким подонком, и опасность будет грозить не мне, а родным или друзьям? Вдруг я ничего не смогу сделать? Как с этим жить? Понимаешь?
Я наконец определила причину залегших под глазами Григория теней.
— Я ночей не сплю, всё думаю об этом, — тут же подтвердил мою догадку маг земли, его лицо исказила неподдельная мука.
— Значит, ты переживаешь об этом, а не о ссоре с друзьями?
— Неприятно, конечно, что они меня… нас не поняли, — Григорий метнул взгляд, полный обиды, через плечо, туда, где сидели ребята. — Но главное, что с ними всё хорошо, так что я стараюсь не думать об остальном. Чувствую, что прав, а они нет.
Я отдала магу земли должное.
— Этим самым делом, — осторожно продолжил тот, намекая на убийство и потому снова переходя на шепот: — гордиться не стоит. Но люди делают это куда как по более мелким причинам. Из-за золота, должностей или другой какой выгоды, или вот ревности. В этом случае я сильно не одобряю. Но защита… — Григорий кивал сам себе: — это мне понятно.
— Это самосуд.
— И что? Почему судят незаинтересованные лица? Где им понять того, с кем случилась беда? Им, может, и дела нет до чужого горя. А для меня то, что случилось с Филиппом — жуть и жесть. Я хочу быть готовым, если в будущем мне такое говно, как этот, встретится.
Что на это ответить? Пусть вышло косноязычно, но Григорий выдал ту единственную причину, которая, по мнению моей семьи, позволяет обладать силой мастер-мага.
Григорий ждал, решив больше не раскрывать рта. Он видел, что я думаю, иначе уже давно бы ему отказала.
— Григорий, ты просишь меня стать тебе наставником, верно?
— Да.
— Я такой наставник, который не просто не терпит возражений, мне на них плевать, — объясняла я, та Марта, которая могла помочь Григорию, а не бывшая девушка его друга.
Маг земли кивнул, понимая.
— Я буду указывать, что делать, а ты выполнять. Понятно?
— Понятно, — возбужденно согласился парень, едва веря, что я уступаю.
— Я ничего не буду объяснять — что, как, зачем, — если не захочу.
— Хорошо.
— Ты меня возненавидишь.
— Ты мне вообще не нравишься.
— Ну спасибо.
— Я тебя уважаю.
Похоже, в системе ценностей Григория это было куда более важным.
— И я не обещаю, что ты достигнешь цели. Это, как ты понимаешь, сложно, иначе все бы смогли добиться раскрытия точек. Скажу один раз и больше повторять не буду. Слушай внимательно. С каждой новой задачей ты будешь видеть всё меньше смысла. Каждый раз будет всё сложнее. Ты будешь брести впотьмах, основываясь только на том, что я говорю. Мое слово — закон. Или как-то так. Всё ясно?
— Ясно, — решительно ответил парень, и я улыбнулась.
Он слегка опешил — улыбалась я не часто.
— Вот твоё первое задание.
Григорий чуть склонился над столом, благоговейно внимая.
— Все бои, рукопашные и магические, ты проигрываешь до конца учебного года.
Пыл Григория тут же пошёл рябью.
— И не просто проигрываешь, ты позволяешь себя избивать, кому как вздумается.
Лицо великана осунулось, но он продолжал молчать.
— Весь год не принимаешь участие в любых столкновениях, если можешь их избежать. А если не можешь, готовься быть битым.