Ветер укатил остатки гнезда, этого строительного гения ткачиков. Царапина раскрылась и кровоточила. Я заживил ее. Кот, с коим я имел честь померяться силами - он поцарапал мне лапу с первого броска. Когда я держал его за горло, языком чувствовал кожу. Широкий, кожаный ошейник. Шутки Судьбы иногда не поддаются разумению. Ведь этого самого гепарда я не так давно спас от гибели.
Я задумчиво повернул ухо, слушая деловитый шорох.
Моим противником был… Чанзо.
Глава 3 - Следы и следопыты
Голубая полоска зари протянулась по всей восточной части горизонта.
На возвышении кричит павиан, радуясь Солнцу, криком извещает сородичей, что опасности ночи миновали, а сам он жив. Громкий, торжествующий вопль далеко слышен в хрустальной тишине утра.
Нет, по-настоящему тихо вокруг никогда не было. Постоянно кто-то шуршал, жуя траву, ломал ветви низкого кустарника, стучал копытами, спасаясь от погони. Я все время слышал шорохи, чье-то дыхание, но уже не реагировал столь настороженно, как первое время, определяя большинство звуков не представляющими опасности. Спал я спокойно и чутко, проснувшись один раз, когда под моим деревом началась возня. Я чувствовал этот предрассветный миг, будто тончайший, ажурный хрусталь.
Утренний ветер зашелестел листвой. Зевнув, посмотрел кругом. Невдалеке жираф объедал дерево, срывая листья длинным, черным языком, пуская по ветру блестящие нити слюны. Как только он умудряется не накалывать язык на колючки? А ведь именно жирафы "виноваты" в том, что деревья саванны имеют причудливые очертания. Прищипывая верхушки деревьев, они, как профессиональные садовники, заставляют их расти вширь, принимая столь типичную для африканского пейзажа форму зонта.
Хорошо мне спалось этой ночью, очень хорошо. Блурри, вдоволь нагулявшийся, затих на предплечье живописной голубой безделушкой. Я покоился на толстенной ветке, свесив все пять конечностей - хвост и лапы. Помогая себе вкрадчивым, умиротворяющим мурлыканьем, достиг абсолютного расслабления.
Гостеприимная ветка, подарившая мне спокойный ночлег, росла гораздо выше, чем показалось в темноте. Я испытал острый приступ неуверенности, глядя вниз: как буду спускаться?
"Умник, - усмехнулся я сам над собой, - залез же ты сюда? Залез. Ну и слезай тем же путем. Ночью лазал по тонким веткам за яйцами - и ничего, а сейчас ты лежишь на бревне".
Удерживая равновесие с помощью хвоста, медленно переставляя лапы, я развернулся поперек ветки и встал головой к стволу. Потренировавшись, я уверенно вращался в обе стороны. Потом я учился прыгать с ветки на ветку, на глаз определяя расстояние и соизмеряя силу прыжка.
"Застолбив" свой участок под деревом, я долго вылизывал всего себя с головы до пят, приглаживая языком каждую шерстинку и получая огромное удовольствие от самого процесса. Кошки всегда умываются начисто, чтобы предполагаемая жертва не могла уловить их запах. Гм-м, не всегда. Память скакнула лет на двадцать назад - дворовой кот Васька, который никогда не мылся, разве только будучи под проливным дождем. От него смердело за несколько метров. "Своего" запаха Васька не имел, зато вонял до чрезвычайности грязью, навозом, машинным маслом, мазутом, бензином - чем угодно, но котом и не пахло. Если он приходил в гости, его старались как можно скорее и поделикатнее выставить за дверь. В отличие от Васьки, я предпочту ничем не пахнуть.
Я вдохнул запахи раннего утра, сухой травы, воды, животных и внезапно все мое существо: Разум, Инстинкты, Сознание захлестнула волна неизъяснимого восторга. Вдохнул еще раз, так, что закружилась голова, и помчался, куда глаза глядели, переполняемый кипящей энергией.
"Телячий восторг". - так определил мое настроение мой друг.
"Восторг, но не "телячий". - весело отозвался я, как ураган проносясь в густых кустах и пугая небольших, зеленоватых с белыми крапинками, птиц. Похожие на курочек, они с кудахтаньем разлетались в стороны.
"Кошачий". - поправился Блурри, и мы разом расхохотались. Мысленно.
Зебры мчались во весь опор, всерьез опасаясь за свои шкуры. Я царапнул одну, увернулся от лягающего удара в голову, выбил ноги из-под другой - ее падение впечатляло - и исчез, промелькнув, подобно тени, оставляя шокированных лошадей в туче пыли. В зарослях столкнулся с носорогом, который воспринял это как крайнее неуважение к его персоне.