Пережив множество приключений, в том числе и свою смерть, я появился в экваториальной Африке. Не успел еще я ступить на берег, как узнал, что друг человека - гепард по кличке Чанзо - нуждается именно в моей помощи. Изучив геном Чанзо и обследовав его самого, я установил диагноз: заражение крови. Ветеринар был бессилен, а мне потребовалось лишь несколько часов и пара куриц, чтобы вернуть Чанзо к полнокровной жизни. Немного позже меня осенила безумная, и вместе с тем, реально осуществимая мысль.
Еще вчера я был человеком…
Светило поднималось все выше, я поднял взгляд ему навстречу. Площадка, на которой я провел ночь, являлась удобным наблюдательным пунктом. Отсюда открывался прекрасный вид на юг и запад. Равнина, покрытая кустарником и невысокими деревьями - африканский буш. Я видел стада зебр и канн, неторопливо идущие в тени. Острое зрение позволяло мне выхватывать в плотной массе животных отдельных особей. Самцы канн вооружены рогами длиной до метра, рога самок гораздо меньше. Смотрел я на мир как бы из "туннеля": перед собой видел четко и очень далеко, а по бокам картина заметно размывалась. Чтобы увидеть что-то сбоку, я должен был повернуть голову.
Захотелось есть. Спустившись вниз, я пошел на юг, туда, где видел газелей. Углы лопаток выступали высоко над осью позвоночника, двигаясь под шкурой вперед-назад. При каждом шаге мошонка касалась задней поверхности бедер, я вскоре привык к этому и не обращал внимания. Подушечки лап мягко ступали в пыли, оставляя кошачьи отпечатки, свой хвост я нес на весу, почти у самой земли. В голове роились научные мысли - я рассматривал себя с биологическо-технической точки зрения.
Обнаружилась недостача, как внутри, так и снаружи. На мне нет блох, клещей и прочих паразитов. Ну, этот пробел восполнит себя сам - с первого же убитого мной животного его блохи охотно попрыгают на меня. Куда более серьезным оказался вопрос, связанный с кишечником: отсутствовали микроорганизмы, живущие в пищеварительном тракте, облегчающие переработку пищи и ее усвоение. В кишечник они попадают, когда новорожденный заглатывает их при прохождении через родовые пути самки, и с этого момента начинается симбиоз - совместная жизнь бактерий и организма.
Но я не рождался от матери. И этим бактериям, столь необходимым в моем организме, взяться было неоткуда. Все мое нутро от глотки до ануса было стерильно, как операционное отделение.
Если их негде взять, значит, остается "сфабриковать" самому. То есть, перестроить некоторые клетки НанОрга, задав им определенную функцию, и поселить в кишечнике. Далее они размножатся и вместе с мясом переварят заодно и эту проблему.
В густой траве мелькнула темная спинка, еще одна. Припав к земле, я всмотрелся в заросли. Свиньи. Одна большая - вероятно, мать, и за ней цепочкой пятеро поросят. Принюхался - ветер дует от меня к ним. Требуется немедленно перейти на другое место… или немедленно напасть.
Оглушительно визжа, поросята бисером рассыпались кто куда. Львица, выскочившая с подветренной стороны, разогнала всю компанию. Один поросенок, бежавший на меня, почуял мой запах и свернул, но я, совершив короткий бросок, схватил напуганного порося за голову, половина которой сразу уместилась в моей пасти. Он бился в зубах, а я опасался, что львица, услышав эту возню, придет и отберет его - ведь отобрать у другого зачастую проще, чем ловить самому. Прижать жертву своим весом к земле - единственное, что я мог сделать, не обнаруживая себя. Львица увлеклась охотой за большой свиньей, гоняя ее, почем зря.
Я оглянулся, заслышав неподалеку громкое дыхание. В мою сторону прет царь зверей. Темно-рыжая косматая грива, столь широкая, что казалось, она шире самого льва раза в два, тяжелая, расслабленная походка, а на морде без труда можно было прочесть буквально следующее: "Все мое - мое, и все ваше - тоже мое".
Выплюнув уже мертвого поросенка, я перехватил его поперек туловища. Надо уносить лапы - с этим воротилой толковать не очень-то улыбается. Сейчас он подойдет и заявит: отдавай, мол, львиную долю, потому как я здесь - босс, а так же отдай и свою долю - как знак признания моей милости. Поняв мои намерения, отнюдь не совпадающие с его, лев заторопился, перейдя на скачущий бег, но куда ему, весом в полтора центнера, было догнать меня - легкого на подъем. У нас с ним разные весовые категории, кроме того, лев давит психологически, уже одним своим присутствием. Он - Лев, и этим все сказано. Я не могу использовать сам по себе факт своего существования, как это получается у льва, но у меня есть иное преимущество - скорость. В споре со львом мне едва ли удастся одержать победу, а с противниками помельче, теми же гиенами, уверен, я сумею справиться.