— Какая же ты громкая и неугомонная! Ещё звук и будешь спать дальше, это понятно? Так, мне надо отлучиться, с тобой пока побудет твоя подруга. Наслаждайся.
Этот ненормальный рассмеялся и сделал какой-то жест, и из замаскированной двери появилась Гюнн! Не заметила, как он ушёл. Всё моё внимание было приковано уже не к девушке, а к взрослой, познавшей горе, женщине.
— Что он с тобой делал? — Мой голос дрогнул, но никто не обратил внимания на это.
— То же, что сейчас делает и с тобой. Правда, там не было спасителей. — Она подошла ко мне и села прямо на пол. Её лицо было в гематомах, а никогда не уходящая с лица улыбка, превратилась в перекошенную от боли гримасу. Смотря на неё у меня в груди всё сдавило, от переполнивших чувств.
— А я замуж вышла, представляешь. А ещё у меня появился сын, его Лёва зовут. Ещё у меня есть две кошечки, они милые и ласковые. Представляешь, я убила огромного комара! А ещё довела одну старуху, она в прах рассыпалась. А ещё… — Я говорила и говорила, а из глаз лились слёзы. Видя перед собой сломленную подругу, мне хотелось хоть как-то поддержать её, чтобы она забыла весь тот ужас, который пережила.
— Я рада, что ты стала такой счастливой. Ты любишь их?
— Я не знаю. Я никогда не любила…. Но ты рассказывала, что если не можешь представить себя без него, них, то это любовь.
— Да, я помню как ты расспрашивала меня. Ха-ха.. — Она замолчала, видимо вспоминая о тех днях. Её лицо опять смягчилось и стало почти прежним. Потом она посмотрела на меня каким-то отчаянным взглядом. И я поняла, она хочет меня освободить.
— Не надо, Гюнн. Это того не стоит.
— Ты не понимаешь! Он замучает тебя и их до смерти. Я должна! Должна!
— Нет! У тебя есть задача гораздо важнее спасения меня. Это тот комочек счастья, который находится внутри тебя.
— Я ненавижу этот плод! Чтоб он сдох! Это… это… так…. — Её лицо опять стало похоже на страшное произведение художника-психопата.
— Гюнн! Ребёнок не виноват в том, что делает этот ходячий кусок дерьма. Он частичка тебя, самое родное существо в этом мире для тебя. Ради меня, прошу, полюбить его.
Я видела, как она борется с собой. Ей было тяжело принять простую истину – дети не выбирают родителей. Но она может это изменить. Она может уйти, найти мужчину, который будет их любить.
— Гюнн, — Я начала говорить шёпотом, чтобы наши охранники не расслышали меня. Вдобавок начала елозить ногами, создавая небольшой шум — Ты должна бежать. И нечего мотать головой! Валькирии мы или где? Да, да, да! Поверь мне, сейчас этой мрази не до тебя, он поглощён мной и моими мужьями.
— Время! Дорогие мои, потом ещё пообщаетесь. — А я и не заметила, как принесло этого обратно — Увидите её. Хм…. Пообщались? Это хорошо, надеюсь, ты поняла, что мне ничего не стоит сломать и тебя?
Я покивала, пусть думает, что я сдалась, мне страшно, и вообще всё безнадёжно и мир – боль. Хотя да, мне страшно. Мало ли, что у сумасшедших на уме. Вон, Гюнн сломал же, умудрился.
Он подошёл к центру комнаты и в полу открыл крышку, как у сейфа и начал копошиться там. Дёргал, переключал, менял местами провода. И это было странно. Откуда в этом мире провода?
Я смотрела и понимала, что что-то не так. Будто он не просто знает больше других, а…
***
— Будто ты из будущего…
Мой голос показался мне слишком громким, но слава богу я не была услышана. Если он из будущего, тогда я вообще ничего не понимаю. Причём тут я? Если ему надо посадить внука на престол, то тут должен быть император! Но никак не я!!
— Эм… а можно вы дадите мне ответ на мой последний вопрос в моей жизни?
— Ну хорошо! Спрашивай!
— Зачем, я поняла, но почему я? Этого я не понимаю…
— Хм.. Это долгая история, но, скажем так. Однажды ты перешла мне дорогу, теперь я перехожу её тебе. Вот и всё. — Последние слова явно относились к его копошению, которое он закончил. — Ну-с, давай дождёмся защитничков и будем начинать!
Видимо в будущем моя психика всё таки пошатнётся и я стану мразью, которая мешает всё что движется с грязью. Ну или я ему откажу, например, от предложения сделать его своим любовником, а теперь он такой обиженный, пришёл мстить мстю.
Тут потихоньку открывается эта грёбаная дверь и выходят мои мужчины. Немного помятые, один даже раненый.