Стоявшая рядом с Черной Вдовой aka Мамой Султана субтильная девица еле заметно дернула уголками губ. То ли презрение, рвущееся ко мне, подавила, то ли улыбку подальше загнала.
-Александр-ра!-с трудом перешла на ломанный русский, подгаженный турецким акцентом, бабуля.-Не забыффаййся!На колени!
-Бегу и падаю, спешу и надрываюсь... Вы тут только разговорами кормите?Я есть хочу, вообще-то!- нагло выдала я. Тетка опять вздрогнула. Махнула рукой куда-то в сторону Нигяр и меня, подхватив с двух сторон под белы рученьки, поволокли следом за Большой Мамочкой.
Что я могу сказать? Язык мой -враг мой...
***
Султан Сулейман после сытного обеда маялся. Не находил себе места. Его томили смутные предчувствия - неясно было только, хорошие или плохие. Даже верный Ибрагим ничем помочь не мог - да и по правде сказать, не особо-то и пытался.
У него были дела поважнее. Не далее, как пару часов назад, в гарем привезли новых рабынь, и невесть зачем его спешно позвала сама валидэ-султан. Ибрагим ломал голову, чем он мог провиниться перед матерью султана, но ответа на этот вопрос пока не нашел, и от того не находил себе места.
А тут еще Сулейман со своими предчувствиями, будь он неладен.
-Ибрагим! -донеслось с подушек томное.
-Да, мой Повелитель?- еле слышно скрипнув зубами, откликнулся тот.
-Пойдем к валидэ!
"Будь ты неладен!,-злобно подумал Ибрагим.- Как... невовремя!"
-Как прикажете, мой Повелитель...
Минут через десять оба переминались у покоев валидэ, откуда доносились взрывы дикого хохота и женские голоса. Войти им почему-то было страшно.
-Как давно я не слышал из матушкиных уст...-начал было султан, но тут двери покоев распахнулись, чуть не съездив его по лбу.
-О, сорри, не заметила, не хотела, извините, что не больно!-выпалила...
Ибрагим выпучил глаза, разглядывая девицу, столь хамски разговаривавшая с султаном. Новая рабыня? Похоже на то... Только странная какая-то!
-Хюррем! Ты куда?-донеслось из покоев. -Вернись, непоседливая!
-Я на пять минуточек буквально, - выдохнула девица и обратилась к онемевшему султану. -Где у вас здесь туалет?
Ибрагим не выдержал и хрюкнул в кулак -до того его поразило личико Сулеймана, потерявшего дар речи. Потом спохватился и деликатно показал пальцем направление.
-Вот ты наш чел!- дружелюбно хлопнула его по плечу девица и смылась в указанном направлении. Теперь онемели уже оба...
-Сулейман?..-боязливо донеслось из покоев валидэ.
***
Агитировали меня долго и душевно. Ибрагим – в прошлом обычный мальчик на побегушках у султана, а ныне его же Хранитель Покоев, - был у валидэ-султан, как бельмо на глазу. В связи с чем зрел в ее царственной головушке коварный план приставить к нему надежного осведомителя, желательно женского пола. То бишь –подарить красивую наложницу, которую Ибрагим от счастья великого тут же сделает своей женой, а наложница будет работать глазами и ушами Валидэ-Мамы.
Я смущалась, краснела и не очень-то старательно отнекивалась. Память о прочитанной в Википедии статье не давала мне сказать решительное «Да!», хотя идея выйти замуж без согласия супруга показалась мне весьма и весьма привлекательной – особенно после воспоминания о моей неудавшейся никаким боком личной жизни.
Валидэ подливала мне щербет, кормила лукумом и уговаривала, уговаривала… Соловьем разливалась прямо-таки.
Ход истории переломил несвоевременный позыв моего замученного циститом мочевого пузыря.
Пробурчав нечто вроде «Я сейчас, до ветру и обратно!», я резвей легкокрылой бабочки метнулась из покоев валидэ… и чуть не зашибла дверью какого-то типа.
Вообще, типов в коридоре было аж целых двое. Один – невинно ушибленный, - высокий, тощий, в белом тюрбане из псевдошелковой занавеси и с неизбывной тоской во взгляде.
Второй – крепенький, как гриб-боровичок, глазастый, смуглый и вообще полная няшка.
Няшка определенно заслуживал внимания, но позывы мочевого пузыря были в данный момент важнее.
Сделав свое грязное дело, я уже неторопливо вернулась к валидэ и с порога заметила изменения. Тощий томился и то и дело поглядывал на дверь, отмахиваясь от лукума, которым его норовила ткнуть в нос бледненькая султанская мама. Крепыш топтался в районе балкончика, где грела кости престарелая султанская сестрица Хатидже, и периодически бросал на нее пламенные взгляды. Сестрица бледнела, краснела, но ответно смотреть боялась.