Выручил меня, как ни странно, Эдик. Для него это было самым настоящим приключением, и парень не собирался так легко от него отказываться.
- За мной! – вскакивая, крикнул он и бросился к окну. – Давай, не тормози!
С ловкостью, говорящей о большой практике, он перемахнул через подоконник и помчался к калитке. А я, поколебавшись всего мгновение, рванула за ним.
- Ты куда? – поравнявшись с ним, спросила я.
- Есть одно… место, - на бегу крикнул он. – Никто… не знает… Можно спрятаться.
Наверное, он бежал быстро, изо всех сил, но слишком медленно для меня. Он потел и задыхался, тогда как я не испытывала никакого дискомфорта. Он терял время и силы, огибая препятствия, спускаясь и поднимаясь по склонам многочисленных неглубоких овражков, я же летела по прямой. И все же, отмечая свое превосходство, я не могла избавиться от ощущения своей ущербности. Потому что он был настоящим, из плоти и крови, а я… а я лежала в капсуле и управляла дроном…
Спустившись в очередной овраг, побольше остальных, Эдик не стал выбираться из него, а побежал по дну, усыпанному острыми камнями. Да и сами склоны, там, где сошел плодородный слой, были каменистыми, с торчащими там и сям чахлыми высохшими колючими кустами. Возле одного такого куста Эдик остановился, быстро огляделся и потянул за ветки. Куст легко сдвинулся, открывая узкую глубокую дыру.
- Туда, - скомандовал Эдик.
Я быстро просканировала дыру, убедилась, что она безопасна и ведет в небольшую пещеру, и без колебаний нырнула в нее. Эдик полез следом, задержавшись для того, чтобы закрыть отверстие кустом.
- Отличная маскировка, - похвалила я, и Эдик смущенно хмыкнул.
- Ты осторожнее, - сказал он. – Тут потолки низкие. Лети вперед, там пещера будет.
Легко преодолев четыре метра шестьдесят один сантиметр наклонного хода, я зависла посреди пещерки и с любопытством огляделась. Это был обычный карстовый провал, но мне он показался самым прекрасным в мире, ведь раньше я ничего подобного вживую не видела. Эдик, сидя на корточках, пыхтел и шарил руками по полу.
- Ты чего? – спросила я.
- Свечи у меня тут… Подожди, сейчас найду… Черт, где же они? Ничего не видно…
Я не сразу его поняла, ведь у меня свечи ассоциировались только с праздниками, а не с темнотой, но когда сообразила, включила прожектор.
- Вон твои свечи.
Эдик, заслонившись ладонью, посмотрел на меня.
- Да не надо уже, - сказал он. – И так светло.
И замолчал. Я тоже молчала. Наверное, мы оба испытывали неловкость. Во всяком случае, я-то уж точно. Куда-то делась вся моя решимость докопаться до правды, и все вопросы, которые жгли мне душу, вылетели из головы. Первым молчание нарушил Эдик.
- Ну, ты это, - смущенно проговорил он. – Ты спрашивай, чего ты там хотела. А то, понимаешь, врывается тут, орет, как сумасшедшая. А у бабушки давление, между прочим.
А я вдруг опять все перерешала. И вместо того, чтобы задавать вопросы, сама стала рассказывать. Про себя. Про нас. Про маму с папой, про капсулы. Про все я ему рассказала, живому мальчишке, моему почти что ровеснику. А он рассказал мне про себя. А потом мы молча сидели в тишине и полумраке пещеры, переваривая полученную информацию.
Больше всего меня поразило то, что о нас никто ничего не знает. Слухи ходят по миру, конечно, вроде страшилок, но достоверной информации ни у кого нет. Нас считают жертвами генетических экспериментов пришельцев; неудачной попыткой гибридизации двух рас; несчастливцами, на которых так непредсказуемо подействовали прививки против внеземных инфекций; просто больными людьми, которым новые технологии смогли обеспечить более-менее полноценное существование. И самое ужасное, что я и сама не знала, что из этого правда. Одно я уяснила твердо – никому из нас не суждено обрести белковое тело, это утешительная сказочка, которую придумали для нас заботливые взрослые. И от остального мира нас оградили тоже из заботы, чтобы мы не спятили от безысходности.
Вот такую правду я узнала и совершенно не представляла, как мне теперь с ней жить.
- Да не расстраивайся ты так, - с сочувствием сказал Эдик. – Дрон… подумаешь, дрон! У нас в школе есть парень, он в инвалидной коляске ездит, у него руки и ноги не работают. Думаешь, ему бы не хотелось так, как ты?