Загадал. Не сбылось.
Преждевременные роды. Реанимация. Борьба за жизнь маленького человечка. ВЖК 3-4 степени, стентирование. Инвалидность. ДЦП иного типа, глубокая умственная отсталость. Приговор окончательный и обжалованию не подлежащий.
Таня так не считала. Она взялась за Кирилла сразу же, как только врачи позволили ему физические нагрузки. Бесконечные массажи и ЛФК, бассейны, кинезио и войтотерапия… Поначалу Виктор, зараженный Таниным энтузиазмом, поддерживал ее во всем. Он научился не впадать в панику, когда в бронхах малыша начинала клокотать мокрота, грозя задушить его, он научился виртуозно пользоваться «соплеотсосом» и ингалятором – это всего лишь БЛД, бронхолегочная дисплазия, пройдет время, и она обязательно компенсируется. Он научился готовить молочные смеси и часами просиживал возле сына с бутылочкой, стимулируя сосательный рефлекс – по глоточку в час, по два глоточка в час, по три… С любовью и надеждой Виктор вместе с Таней вглядывались в сына, ловя малейшие изменения в его состоянии – смотри, он почти улыбнулся! смотри, он почти пошевелил пальчиком! Он с головой погрузился в морфологию мозга, в нейрофизиологию, он перелопатил кучу литературы, он составлял на листах ватмана схемы и таблицы: кора височных долей – долговременная память, визуальная и слуховая информация; теменная доля – центральная извилина, первичные и вторичные сенсорные зоны, мономодальные и полимодальные нейроны…
Зачем тебе это? – устало спрашивала Таня. Это не имеет ровным счетом никакого значения. Ты знаешь, что у Кирилла разрушена значительная часть мозга. Ты можешь это изменить? Нет. А вот Кирилл может. Ему просто надо дать шанс. И время. Виктор молчал и отводил глаза, неловко улыбаясь, - уверенность жены теперь виделась ему в ином свете, как вера глубоко религиозно человека в чудо. И это странным образом отнимало последнюю надежду.
Да кто ты такой есть? – кричал Сергей Батурин. Пластический хирург? Ну вот и режь свои морды и жопы, а высших материй не касайся!
В отличие от самого Виктора, Сергей был полон энтузиазма. Он нес околонаучную чушь насчет микрополяризации, электростимуляции и стрессфорсировании. Едва состояние Кирилла позволило, он стал таскать племянника по каким-то институтам и лабораториям, он без конца созванивался с кем-то и, получив согласие на консультацию, хватал Кирилла в охапку и мчался в другой город, в другую страну, к черту на куличики. Все это требовало денег, больших денег, и Виктор, отстранившись от ситуации, с облегчением занялся тем, что умел лучше всего, и что приносило реальный доход.
Каждому, знаете ли, свое. Кому в мозгах ковыряться, а кому и жопы резать, не в обиду будь сказано. Жопа, она тоже вещь необходимая.
Жизнь потихоньку стабилизировалась.
Приходя с работы, Виктор с удовольствием съедал вкусный ужин, а потом шел в комнату Кирилла и проводил там не менее получаса. Держа в своей руке тонкую безвольную ручонку сына, он болтал о том, о сем, шутил… Это была традиция, и установила ее Таня: мальчику нужен отец, так что будь добр, каждый день, по полчаса… лучше, конечно, час, но я же знаю, как ты устаешь… Да, родная, кивал Виктор, ужасно устаю, просто с ног валюсь, ты у меня умница, все понимаешь… Сам с собой он мог быть откровенен – он равнодушен к сыну. Ему безумно жалко мальчишку и Таню жалко, и вообще жаль, что так все получилось, но воспринимать сына как человека он не мог. И говорить с ним, точнее, для него, делая вид, что все прекрасно и замечательно, не мог тоже. Во время ежевечерней пытки он все время представлял, что разговаривает не с нынешним Кириллом, а с тем, который мог быть. Так было легче. Впрочем, ненамного.
Таня об этом не задумывалась вовсе. Она обращалась с Кириллом как с нормальным ребенком, который видит, слышит и понимает, просто в данный момент слишком увлечен чем-то своим, чтобы ответить. Она говорила – «Это мишка», она спрашивала – «Как киска мяукает?», она читала ему книжки – большие, с красочными картинками и минимумом текста. Читала с выражением, старательно вовлекая в процесс Кирилла, но Кирилл оставался равнодушным и неподвижным – дышащий испражняющийся кусок мяса, а не ребенок. Виктор не мог на это смотреть и сбегал из дома при первой возможности.
У него появилась любовница. Появились мысли о разводе, но он гнал их от себя, полагая это слабостью и предательством.