Идея, что в умственном отношении Кирилл не настолько безнадежен, как это представлялось, самому Сергею поначалу казалась совершенно бредовой. Он не делился ею ни с кем; затаившись, как паук, он наблюдал за племянником, за его развитием, и убежденность в том, что развитие – есть, крепла с каждым днем. Мальчик реагировал на окружающее, причем реагировал адекватно, это никак не проявлялось внешне, но фиксировалось бесстрастными приборами. О, эти благословенные приборы! Что бы мы без них делали?
Вот, смотри, Сергей разворачивал бесконечные рулоны, испещренные ломанными линиями, - видишь? Вот пик и вот. Это когда Таня читала ему сказку «Три поросенка». А вот это… Не надо, отмахивался Виктор. Я все равно ничего в этом не понимаю. И не надо, смеялся Дик. Главное, что мы понимаем. Мы, профессионалы…
Конечно, в развитии Кир отставал от сверстников, но в этом не было ничего удивительного – мозг, изрытый кистами как сыр дырами, выстраивал новые, непредусмотренные природой нейронные связи, а на это требовалось время. Ситуация осложнялась частичной атрофией зрительных нервов и тугоухостью, так что удивляться следовало не тому, что развитие идет медленно, а тому, что оно вообще есть.
Окончательно убедившись, что у мальчишки есть будущее, что за него стоит побороться, Сергей развил бешеную деятельность. И первым делом созвонился с Ричардом Бёртоном.
Они творят странные вещи, там, у себя, - тараща глаза в притворном ужасе, говорил Сергей. – Повальная киборгизация! Бионические протезы? Ха, вчерашний день, не смешите мои тапки! А чип в мозг не хочешь? С прямым подключением к компьютеру? Ну, до этого еще далеко, добродушно посмеивался Дик. Не так уж и далеко, возражал Сергей. Тот шлем, который ты обещал для Кирюхи, чем не чип? Ну, большой, ну, снаружи… дело не во внешнем виде, а в принципе!
Я не знал, сказал Виктор, и все сразу притихли, виновато глядя на него. Я ничего не знал («Или не хотел знать? Это, дружок, две большие разницы!»). Он с трудом усмехнулся. Как вы все скрыли от меня? Нет, я рад, ужасно рад, просто все так неожиданно. Сколько вы с ним занимались? Год? Два? Пять лет? Кирка умеет печатать на компьютере – с ума сойти!
Погоди! – с воодушевлением вскричал Сергей. То ли еще будет! Воткнем Кирюхе электроды куда надо, он у нас еще и заговорит! Поликистоз, вздохнул Дик, этот чертов поликистоз. Вся топография мозга изменена, ничего общего с нормой. Ткнешь наугад и натворишь непоправимых дел. Надо ждать. Пусть все зоны сформируются, пусть обрастут устойчивыми связями. Тогда можно будет и шлемом заняться. Настоящим, с видеокамерой, речевым модулятором и прочими гаджетами. А пока подождем.
Подождем, согласился Виктор.
К четырнадцати годам у Кирилла были аккаунты во всех социальных сетях, свой блог и куча друзей по всему миру. Еще он оказался неплохим художником. Еще выучил английский. Еще Кирилл поставил на свой комп программу-озвучку. Еще…
Порой Виктору казалось, что сын живет более полной жизнью, чем он сам.
Потом позвонил Ричард Бёртон. Вопрос решен, объявил он, мы беремся прооперировать Кирилла. Это будет уникальная операция, операция-эксперимент, и если вы согласны… Да, сказала Таня… Тогда оформляйте визы. Документы я вышлю на почту Сергея.
… Нашествие случилось, когда они ехали в аэропорт…
***
Сосредоточенно сопя, Сергей прилаживал на голове Кирилла присоски с проводами. Спохватившись, Виктор принялся помогать ему. Дело пошло быстрее.
- Ты что задумал? – спросил Виктор. Сергей не ответил, да Виктор и не ждал ответа. – Ты уже пробовал, помнишь?
Сергей нетерпеливо мотнул головой. То ли «Не помню», то ли «Отстань, не мешай».
***
Таня умерла быстро, сгорела буквально за неделю, и в этом Виктор усмотрел некое высшее милосердие. Не сразу, со временем. Во всяком случае, Таня не узнала, что стало с Кириллом. И с детьми вообще.
Сергей выжил. Помимо деменции, он приобрел страшное заикание, так что общаться с ним стало очень и очень проблематично. Виктор забрал его к себе – большинство дементов требовали внимания и заботы. Беспомощные, растерявшие почти все свои навыки, они нуждались в уходе и стимуляции. Вот каша, вот ложка – ешь. Вот апельсин, его надо почистить. Писать и какать в штаны нельзя – вот унитаз, смотри, как им надо пользоваться… При должном терпении и упорстве со стороны родственников, дементы восстанавливали утраченные навыки и в бытовом плане становились вполне самостоятельными и достаточно разумными. Во всяком случае, их можно было оставлять дома одних, не боясь, что они устроят пожар, потоп или каким-то образом навредят себе.