- Я не знаю, - буркнул Коллинз. Бёртон, задрав брови, посмотрел на него. – Нечего пялиться, - огрызнулся генерал. – Я – старый вояка, офицер. И, между прочим, мама и папа для всех этих умников. Нянька, если хотите. У меня своих забот хватает, и если бы я вникал во всю эту науку, я бы давно рехнулся или пустил себе пулю в лоб.
- Да, - сказал Бёртон. – Да, конечно. Я, собственно, ничего такого… Если позволите, генерал, я вкратце. Предположим, у нас есть пациент, который не может двигаться и говорить. Он в сознании, он все видит и слышит, ЭЭГ показывает нормальную рассудочную деятельность, но выразить свою мысль словами он не может. Не может написать, не может подать знак…
- Не считайте меня идиотом!
- … но думать он может. Мысль – вот единственное, что осталось в распоряжении такого пациента… Генерал, вы видите курсор на мониторе? Да-да, в верхнем правом углу. Попробуйте мысленно подвигать им. Влево-вправо, вверх-вниз…
Судя по сопению генерала Коллинза, он честно пытался проделать этот фокус.
- Не трудитесь, у вас ничего не получится. И ни у кого не получится. Я имею в виду – без специальной аппаратуры, которая будет считывать электрические импульсы вашего мозга и передавать их на компьютер. Мы всегда начинаем с само простого: выводим на монитор два слова: «Да» и «Нет», задаем простой вопрос, а пациент должен подвести курсор к нужному ответу. Сразу ни у кого не получается, но стоит пациенту освоить принцип, почувствовать его, прочувствовать… и готово - с ним можно вести полноценный диалог. А если поставить на компьютер программу озвучивания текстовых файлов…
- Я все понял. Видел такое в кино. Правда, всегда считал это выдумкой.
- Нет-нет, это вполне себе реально, - вмешался Родерик Канн, одобрительно кивая Бёртону. - Собственно, бионические протезы построены на том же принципе…
- Благодарю вас, мистер Канн, - ледяным тоном произнес Бёртон. – Вы позволите, я продолжу? Так вот, что касается этого мальчика… хотя сейчас он давно уже не мальчик… За всю свою жизнь Кирилл не совершил ни одного осознанного целенаправленного движения. Он не брал рукой конфету, не засовывал ее в рот… черт, он даже в носу ни разу не поковырялся! Понимаете? Его мозг понятия не имел, как это – двигать рукой, сжать пальцы в кулак и так далее. Добавьте сюда частичную атрофию зрительных нервов. А теперь оцените сложность задачи, стоящей перед нами.
Бёртон замолчал и потянулся за новой сигаретой. Прикуривая, он искоса разглядывал коллег – оценили? впечатлились? Судя по выражению их лиц – таки да, и оценили, и впечатлились.
- У Кирилла все получилось. Я на это не особо рассчитывал, и честно предупредил Сергея, но он был уверен, что мальчик справится. Сказал, что у него есть основания так думать. И, как вы понимаете, оказался прав. Парень меня поразил. Он хватал все на лету, я в жизни не видел ничего подобного, он даже… - Бёртон осекся. – Извините, я немного увлекся. Собственно, речь не об этом. Я считаю, что жертвы нейровируса, как и Кирилл, сохранили разум. Конечно, у нас всего один достоверно подтвержденный случай, но…
- Нет! – Канн вскочил и возбужденно заходил по кабинету. – Нет, подождите! Я лично видел ЭЭГ этих, как вы сказали, жертв. И я с уверенностью утверждаю, что ни о какой рассудочной деятельности там и речи быть не может! Плато, господа, почти ровное плато! У людей такого не бывает – ни у коматозников, ни у полных дебилов. Конечно, если у вашего Кирилла ЭЭГ отличается от остальных…
- Ничуть, - вежливо откликнулся Бёртон. В этот раз он не сердился, что его опять перебили. Напротив, был даже доволен. – Уверяю вас – все то же самое. Такое же, как вы изволили выразиться, плато. И редкие всплески активности. Очень кратковременные. Все как у всех, - повторил он.
Канн посмотрел на него. Пожал плечами, сел.