- А если бы они не захотели? – спросила я. – Ну, мои мама и папа? И все остальные? Если бы сказали – давайте нам вакцину, и все тут!
- Им бы отказали, Сильвия, - сказал Павел Петрович. – Ты бы все равно стала…
- Донором, - подсказала я, видя, как замялась мировая величина.
- Дроном, - твердо сказал Павел Петрович. – А твои родители запросто могли бы отправиться на Тахо. Есть такой островок на экваторе. Дичайшая глушь, никакой цивилизации… и никакой вакцины, если у них вдруг родятся еще дети. Таков здесь закон. И самое главное, их жертва была бы напрасной… только ты выросла бы сиротой.
- Сиротой! – воскликнула я. – Значит, ребята из интерната… значит, их родители… они на Тахо, да?
Потрясающая глупость, подумала я. Ну и кому от этого стало лучше?
- Нет, Сильвия, - после долгого молчания сказал Павел Петрович. – Это отказники.
- Это еще что такое? – удивилась я. – От чего они отказались?
- Не они, Сильвия. От них. От них отказались родители.
Мне казалось, что меня уже ничем нельзя было удивить, столько информации обрушилось на мою бедную буйную головушку. Но услышанное меня буквально потрясло. Как родители могут отказаться от собственного ребенка? Разве такое бывает?
- Не верю, - вырвалось у меня. – Этого не может быть! Они что, рехнулись?
- Не все так однозначно, Сильвия, - вздохнул Ванькин дедушка. – Быть родителями в нашем мире и так не просто, а уж быть родителями малыша, нуждающегося в дроне, в десятки раз сложнее. Его же надо буквально всему учить. Обычный ребенок многое делает неосознанно, на инстинктах: поворачивает голову на звук, хватает руками погремушку, переворачивается. Он ощущает свое тело и пользуется им. А как научить младенца пользоваться дроном, которого он не чувствует и даже понятие не имеет, что есть такая штука – дрон? Ему же не объяснишь словами – делай так, делай этак, вот манипулятор, это твоя рука, попробуй пошевелить ею. Конечно, обучением занимаются квалифицированные специалисты, есть отработанные методики и все такое, но родителям тоже приходится потрудиться… и не все могут справиться с этим. И физически, и морально. Так что не осуждай их, Сильвия.
- Не буду, - вяло пообещала я.
Я вдруг почувствовала, что дико вымоталась за этот день, что не хочу больше ничего слышать, не нужны мне никакие тайны, даже самые потрясающие, я сыта ими по горло, и голова у меня буквально раскалывается, а глаза закрываются сами собой.
-Да ты совсем спишь, Сильвия, - словно издалека услышала я голос Ванькиного дедушки и мгновенно вырубилась.
Глава 13
Глава 13
Ночь я провела, как в бреду, то погружаясь в кошмары, то просыпаясь от собственного крика. Под утро я все-таки уснула, буквально провалилась в сон, а когда проснулась окончательно, солнце было уже высоко. Я чувствовала себя больной и разбитой, но, как ни странно, совершенно спокойной и собранной. У меня созрело решение, и я намеревалась воплотить его в жизнь. Прямо сейчас, не откладывая.
А то струшу.
Внизу, в гостиной, бубнили голоса, и я на полной скорости направилась туда.
- Я хочу это видеть!
- Что именно? – спросил кто-то.
Они были там: мама с папой, Ванька, мужчина и женщина в форме института и незнакомый мне дрон. Судя по голограмме – очень представительный мужчина. Мне такие всегда нравились. У мамы было заплаканное лицо, она то и дело судорожно вздыхала, а папа обнимал ее за плечи.
Все смотрели на меня.
- Тело, - сказала я. – Мое тело.
- Нет, - хором сказали институтские.
- Не надо, Сильвия, - сказал папа.
- Почему? – спросил Ванька. Не меня спросил – папу. На институтских он даже не взглянул.
- Это… не нужно… Зачем? – Папа говорил, с усилием выталкивая из себя слова. – Мы же все это видели, все знаем.
- Я не видела! Я не знаю!
- И не надо! Детка, поверь…
Мама встала. У нее тряслись руки и губы, но она встала рядом со мной, с вызовом вскинув голову. И мне сразу стало легче.
- Мое мнение вы знаете, - холодно сообщил Ванька. – И мнение академика Сомова тоже. Так же ставлю вас в известность, что если справедливое требование Сильвии Хантер не будет удовлетворено, я лично передам дело в Совет.