- Настоящая? – переспросил Ванька. – Вот такая. Смотри.
Он мог бы передать мне информацию напрямую, но вместо этого вывел проекцию на стену.
Вот я мчусь наперегонки с ребятами. Вот забиваю победный мяч в ворота. Играю с котенком, которого мне подарили… сейчас это здоровенный котяра, который гуляет, где ему вздумается. Спорю о чем-то с девчонками. Отвечаю на уроке. А это мы с мамой и папой в походе, я тогда научилась разводить костер. А вот я совсем маленькая, мама учит меня летать, и лицо у нее такое счастливое…
- Ну и ладно, - сказала я, стараясь унять предательскую дрожь в голосе. – Подумаешь! Эдька рассказывал, что у них в классе парень есть, совсем ходить не может, ездит в этой… как ее… Короче, Эдька считает меня крутой.
И решительно направилась к двери с изображением дрона. Странно, но я почти успокоилась.
За дверью нас ждала камера дезинфекции. Нас обдало какой-то химической дрянью, облучило ультрафиолетом, облило дистиллированной водой, высушило, и только после этого нас допустили в святая святых под названием «Активное отделение».
Это был длинный широкий коридор, справа и слева от которого располагались затемненные боксы с капсулами. Один из них был подсвечен неярким теплым светом, и я поняла, что нам туда.
- Мисс Хантер, хотите ли вы, чтобы мистер Сомов сопровождал вас? – спросил Босс.
Папа всегда говорил, что у меня язык без костей и опережает голову. Что ж, он прав, теперь-то я это понимаю. А что толку? Если все равно ничего не могу изменить?
- А разве вам, дяденька, мое разрешение не требуется? – язвительно выпалила я, и Ванька расхохотался.
- Нет, - очень серьезно ответил Биг Босс.
***
Я не хочу рассказывать о том, что я увидела. Понимаю, звучит ужасно глупо, но ничего не могу с собой поделать. Слишком уж это… интимно, что ли. Притихшая, потрясенная я медленно плелась за Боссом и пыталась кое-как упорядочить хаос мыслей и чувств. И вдруг поняла, что мне жалко ее. Она лежит здесь, как в склепе, как в гробу, в тишине и одиночестве, без солнечного света, без друзей, без мамы и папы… а ведь это она их дочь! Или я? Или мы обе?
А еще я поняла, как меня выключили тогда, на холме. Ей сделали какой-то укол, снотворное или транквилизатор… Укололи ее, а заснула я. Вот так все просто, по-человечески. И не нужны никакие поводки, никакие пульты…
Я была так подавлена, что совершенно не замечала, куда мы летим, и очнулась, лишь когда Босс несколько раз окликнул меня.
Я огляделась. Мы находились в какой-то комнате, здесь была мебель, большой монитор на стене, высокие окна.
- Ты посидишь в этом номере, пока не придут родители, - сказал Босс.
- Ладно, - вяло сказала я. – А когда они придут?
- Не скоро. Им надо упаковать вещи и вообще уладить массу дел, - в голосе Босса слышалась озабоченность. – Ты ведь понимаешь.
Я не понимала, но все равно кивнула, потому что от меня этого явно ждали.
- Иван останется с тобой…
- Нет! – резко сказала я. – Я хочу побыть одна.
Они принялись меня уговаривать, упирая, что в моем состоянии оставаться одной неразумно, ведь у меня наверняка возникла масса вопросов, и вообще, захочется с кем-то поговорить. Но я уперлась – или я остаюсь одна, или немедленно подавайте сюда родителей. Конечно, они вынуждены были уступить.
- Я всегда на связи, - сказал Ванька. – Если что, я тут же примчусь.
Закрылась дверь (я отчетливо услышала, как щелкнул магнитный замок), и я осталась одна.
Я покружила по комнате, обнаружила вторую комнату, видимо, спальню, крошечную кухоньку и санузел. Потом подлетела к окну.
Номер находился на высоте примерно третьего этажа, окна выходили на какой-то парк. Наверное, красивый, но мне было не до красот.
Поглазев на высокие деревья, за которыми угадывался забор, я устроилась в кресле, включила телик, побегала по каналам, выбрала какую-то космическую ерунду и сделала вид, что смотрю. Я нисколько не сомневалась, что за мной наблюдают. Тот же Ванька, например… хотя, какой он теперь мне Ванька, взрослый человек, дипломированный психолог, мать его… Мистер Сомов, что б ему пусто было!
Странно, я на него не злилась почему-то. Думала про него плохо, накручивала себя, но совсем не злилась. Может быть, злость придет потом, когда я немного отойду от шока.