Меня подорвали на ноги и поставили перед офицером в чистой, выглаженный униформе с отличительными знаками на груди и руке. Ранг и должность этого человека позволяла решать судьбы людей на месте. Он был и судьёй, и прокурором, и адвокатом. Всё это я знал, как знает и любой живущий в городе, которого не существует в реальности. Осознание того, что это сон пришло лишь тогда, когда офицер задал вопрос о повстанцах. Спрашивал так, будто знает, что я имею к этому причастие.
- Где они?
- Простите, - молил я жалобно, - Не знаю. Я законопослушный гражданин. Мне…
Офицер схватил меня за шею. Слегка сдавил гортань. Смотрел в глаза долго. Я увидел в его зрачках движение каких-то мелких существ. Будто черви копошились. И сами белки были красные. Воспалённые.
- Хорошо.
Он отступил. Вышел из квартиры. Меня держали у открытой двери и я видел как он расхаживал по этажу, заглядывая в каждую квартиру. Он спрашивал везде один и тот же вопрос. И скорее всего в реальности я бы ни за что не оказал сопротивление. Позволил бы силовикам держать меня на мушке и ничего сделать бы против не смог. Но у меня тут есть кольцо и знание того, что всё это не настоящее. Зачем быть жертвой, если можно стать палачом? Я не стал невидимкой, решил только телепортироваться в выгодную позицию, за спиной того, кто держал меня на прицеле и ударить его в шею ребром кисти. Опять же, в реальности такой удар повредил бы скорее моей руке, нежели солдату. Шея его была защищена. Но не от меня, знающего, что моя рука способна крушить даже стены. Когда солдат упал, я вновь нажал на камень и оказался рядом со вторым, пока тот безрезультатно нацеливался в пустоту. Его пистолет оказался в моей руке - выстрел. Остальные силовики давно уже покинули моё жилище, занимаясь контролем этажа или поднимались выше.
Я подобрал автомат и начал расстреливать всех кто был в форме. Пули летели чётко в закрытые масками лица. Кровавые струи окрашивали стены, люди мешками падали на пол. Я освободил свой этаж от тварей, но не спас семью через несколько квартир от меня. Их казнили на месте. Я не успел. Но убил всех, кто совершил преступление. Включая и офицера.
- На, сука, фашист, - плюнул я в лицо истекающему кровью ублюдку, - Это мой дом и каждый сдохнет, кто придёт в него.
Услышав топот тяжёлых сапог, я быстро подобрал другой автомат и приготовился держать позицию. Солдаты валили толпой. Пули разрывали воздух, кромсали стены и забирали жизни. На этот раз я стал невидимкой и убивал с особой жестокостью пока в доме не стихло совсем. Выстрелы слышались только с улицы и когда я выглянул в окно увидел как на дорогу выводили людей. Солдаты огородили подъезды, перекрыли дороги. На детской площадке выстроили жителей. Какой-то очередной чёрный офицер зачитывал какие-то права или обвинения. Не было слышно. Но было понятно, что фашисты устроили показательную расправу. Всех расстреляли. Всех мирных жителей, которые жили в моем и соседних домах. По двадцать человек с каждого дома. Их тела лежали на земле как опавшие листья по осени. Каратели, сделав своё кровавое дело, строились и маршем уходили в другой квартал, чтоб чинить суд дальше.
- Вот же твари.
Что происходит? Мстят за уничтожение ретрансляторов? Как низко и подло. Мирные жители тут не причём. Они даже не знают что есть те, которые способны бороться с диктатурой. Или же это наглядное пособие о том что будет, если препятствовать движению Государства к совершенству. Тут одно из двух, либо мирный народ разгневается и выйдет на улицу против власти, либо будут содействовать войскам в поиске повстанцев. А может и то и другое. Люди никогда не были едины во мнении. Народ разделиться. Есть вероятность столкновения лбами. Классика. Зачем тратить свои ресурсы, если можно использовать холопов?
Город шумел. Гремели выстрелы. Казни продолжались. Я пытался остановить процессию, но карателей было слишком много. Устранять всех в одиночку нет шансов. Одна такая попытка едва не стоила мне жизни. Пришлось перемещаться с помощью кольца. Но телепорт сработал на этот раз не в квартиру, а в убежище. Повстанцы не сновали по коридорам. Они угрюмо сидели на скамейках или собирались в круг маленькими группами. Стояли молча, плакали. Всеобщее настроение было очень мрачным.