– Всё, – сказал Фриц, словно вынес приговор, – По улицам катается военная техника, в небе дроны. Самолёты постоянно куда-то летают. Наверное продолжают воевать с кем-то.
– Со всем миром, – добавил Лесик.
– Уже не погулять как раньше, – пожаловался Бондарь, – На природу не сходишь. Расценивают как партизанство. За это арест и скорее всего расстрел. Или каторга.
– Большое скопление людей, – напомнил Фриц, – Воспринимается как угроза. Если вдруг это случилось, разгоняют. Чтоб митинга не получилось. А то вдруг...
– Один раз на рыночной площади избили кучу невинных людей, – выкрикнул Бондарь.
Снова рыночная площадь, – подумал тогда я, вспоминая все события, связанные с ней.
– Убили, – поправил Фриц.
– Ну когда били, когда убили, – фыркнул Бондарь.
– Это если людей уже слишком много собралось.
Фриц несильно ударил кулаком в стену. По лицу прошла волна судороги.
– Я был там. Люди случайно столпились. Я и сам случайно попал в то место. А нас попросту начали расстреливать. Без предупреждения.
Над домом пролетело несколько десятков истребителей. Задрожали стекла. На пол упали неустойчивые предметы. Мы все переглянулись. Никто не знает куда летают все эти самолёты. Война кончилась, врагов у Нового Государства не осталось, но в городе объявлено военное положение. Железный кулак намертво сковал граждан и никто не знает больше дозволенного. А это ничтожно мало.
– Глядите, – Лесик вытянул палец, указывая в окно, – Поднимают свою адскую махину.
Действительно. В небо медленно взлетал дирижабль нового образца. Не то судно, которое держалось в воздухе за счёт раздуваемого газами шара. Совсем новый принцип. Энергия магнитных полей и холодные термоядерные синтезы. Внеземная технология, все знали это, хоть правительство и скрывало факты.
– Всевидящее Око, – Лесик говорил едва слышно. Он бледнел от страха.
– Теперь всему конец, – вновь вынес приговор Фриц.
– От его датчиков не скрыться даже под крышами домов. Обнаружит и уничтожит, если представляешь опасность для Государства.
Я почувствовал сильное волнение в этот момент. Посмотрел на чернеющий камень и не знал что сказать. Если пришельцы и правда ведут двойную игру и помогают враждующим сторонам, то это и правда очень плохо. Нам не выиграть в этой двойной игре. Эти нелюди подпитывают нестабильность и получают с этого какую-то выгоду. Побеждает революция, хорошо! Но сразу за победой следует приход новой тирании. Раз за разом. Тогда, слова Натальи имеют смысл. Не там я сражаюсь. Настоящий враг не здесь, а в том месте, где и подумать нельзя. Тогда мне было не понятно. Сколько бы не ломал голову, догадаться не получалось. А когда удавалось словить себя на этих размышлениях, я напоминал себе что сплю на самом деле. Какие пришельцы? Какие враги? Проблема была в голове и её нужно было решать. Вот только почему-то я никак не мог дойти до врача и попросить тщательное обследование. Я путался в реальности и забывал простейшее.
Дирижабль плыл над крышами, освещая город неземными прожекторами, которые проникали сквозь твёрдую материю. Я смотрел за ним и продолжал размышлять об истинном враге снаружи, как вдруг небо прочертила дымовая стрела. Что-то врезалась в металлический купол дирижабля и раскололо его на части. Судно горящими кусками обрушилось, где-то за пределами города. Наверное туда, где был военный лагерь. Все мои друзья в один голос закричали дружное "ура" и подняли руки от радости. Неужели кто-то восстал? Сержант? Он часто фигурирует в повстанческих движениях. Но такого активного действия никогда не предпринимал без моего участия.
– Вы слышите? – вопил Бондарь, – Народ ликует. Весь город на ушах. Всевидящее Око рухнуло.
– Значит пора действовать! – решительно произнёс Фриц.
И я ударил кулаком в ладонь. Пора. Что-то мне подсказывало, что в этот раз всё должно было быть по-особенному. Противостояние будет сложным и, возможно даже, ощутимым. Но всё особенное. Со мной теперь были настоящие друзья. А с ними хоть в огонь и в воду. На первый взгляд так показалось. На деле смелее всех оказался лишь Фриц. Он уже начал собираться, а остальные мешкали и не выглядели уверенными. Я подошёл к ним ближе, положил руки на плечи.