Я отвернулся от постановки. Отсутствующая стена встала на место, как только моё внимание сменило фокус. Однако Сержант тоже исчез. Осталась лишь память о нём. Память о нашем прошлом. Я вспомнил всё, связывающее нас. Оказывается мы всё же были друзьями. Вместе пошли в армию, а после была работа с корректорами. По какой-то иронии судьбы мы попали к ним тоже вдвоём. Это остаётся для меня тёмной загадкой и печальным фактом.
Наташа взяла меня за руку и повела дальше, через тоннель. Мы вновь окунулись в сюр. Бродили невообразимым дорогам, напоминавшим китайскую стену, пока не наткнулись на четвёрку самых мерзких тварей, которых я когда-либо видел. Это был офицер карателей и подчиняющиеся ему мои друзья, Фриц, Бондарь и Лесик. Все вооружённые толстыми дубинками с электрошоком. Я поднял саблю, заграждая собой Наташу и гордо объявил:
– Я убивал вас и буду убивать, нелюди проклятые!
Фашисты двинулись на меня и обступили полукольцом. Размахивали дубинками, но почему-то не спешили нападать. Я ещё подумал, что они ждали команды офицера, но тот лишь скалил зубы в неприятной ухмылке и тоже не торопился. Слева, сзади, стукнули каблуки. Я резко повернулся. Вместо того, что было стеной возникло новое помещение. Как и в первый раз, это было похоже на оживленный фильм с моим участием. На этот раз Сержанта Марчука не было. Компанию мне составил руководитель Харьковского офиса коррекции нежелательных факторов и трое коллег. Все трое были, как и я, в двух местах сразу. Коллеги – это каратели с дубинками, руководитель – офицер Нового Государства. Наши дублеры что-то обсуждали, окружив стол точно также, как и при моём первом пробуждении в голове моего автономного тела. Странно звучит, но именно так себя и представлял эту ситуацию.
– Ра-32 один из многих факторов, которые нужно корректировать. Своими действиями он пробуждает массу других нежелательных факторов, устранить которых станет труднее, если он раскроет свою суть. Вы должны достать больше информации о семье Роговых. Кто они такие. Есть ли в базе их предки. И выясните, наконец, что происходит с отчуждёнными в психбольницах.
Разговор длился ровно столько, сколько говорил руководитель. Всё о надобности первоочередной коррекции Ра-32 и о способах нейтрализации последствий. Затем все они вышли из кабинета. Я перевёл взгляд на преграждающих нам путь, но они не исчезли. Однако преобразились. Вместо карателей стояли корректоры. Такие же коварные, но внешне уже спокойные и неагрессивные.
– Я за объектом, – нашёлся я и с серьёзной физиономией указал перед собой, – Ра-32 необходимо корректировать.
Мои коллеги расступились и пропустили меня к очередной громадной стене с сотней ворот по всей поверхности, на разных высотах. Одни были открыты, другие закрыты. Но только не больше десяти мостов позволяли попасть в определённые ворота. Раз в какое-то время срабатывал механизм и мосты меняли положение в случайном порядке. Нам не нужно было выбирать. Добравшись до ближайшего моста мы быстро пересекли его без задержек и поспешили войти внутрь. Оказались в подземелье, где однажды нашли своё убежище люди Гражданской Обороны. У бронированных ворот бункера стояло нечто искажённое и кривое. Иев. Я узнал его ещё издалека. Он же Химик, создатель взрывчатки, и предатель в последствии. Я вспомнил все процедуры над моим телом. Он занимался мною не только в данный миг, но и раньше. Ещё до того, как моё сознание сформировалось как отдельная единица. Я увидел сквозь стены катакомб лабораторию и словно вновь оказался на медицинском столе и пережил многочисленные обследования. Вспомнил как пришёл в себя после неудачной атаки на Ра-32. Иев тогда выглядел беспокойно. Возился со мной не покладая рук. Так же точно как и мой армейский врач после уличной драки. Проклятый Дзюба…
Дзюба! Следующий, кто предстал перед нами в живом фильме. Как только мы с Наташей вышли из медчасти бомбоубежища, попали прямо на узкую городскую улицу, в европейском стиле. Повсюду были полупрозрачные фигуры людей. И только Дзюба, идущий мимо них, имел плотность. Я последовал за этим негодяем и сон привёл к летней кафешке, где отдыхала остальная компания. Но не новобранцев, нет. Под большим зонтом, за столом сидели я, Сержант и ещё один неизвестный. Дзюба присел возле моего дублёра и отчитался о выполненном задании. Как только он закончил, все четверо продолжили молча сидеть и наблюдали за проходящими мимо людьми. Каждый смотрел в свою сторону и никого не пропускал. Рабочий процесс шёл, никто не разговаривал. Лишь мой дублёр изредка что-то объяснял Дзюбе. И я вспомнил как сам сидел на месте своей копии и говорил со своим подопечным. Новичком. Дзюба не был корректором, но выполнял наши поручения. Мы выслеживали нежелательные факторы, самых разных категорий и были начеку. Странное чувство, помнить то, чего не было. Но ещё более странно – допускать что всё-таки было.