Со временем старушку-соседку я стала называть бабушкой Юй, поскольку у нее была такая фамилия.
Как-то раз она мне сказала:
– В детстве ты была такой милашкой, когда улыбалась. Бывало, мама как увидит твою улыбку, так сразу берет тебя на ручки потискать. А плакать ты вообще не плакала, ну, может, и было пару раз, но разве что несколько всхлипов.
Тогда я еще не знала о том, что меня бросили, но уже слышала истории про ангелов. Я считала, что мне несказанно повезло, ведь с детства меня окружают любовью эти похожие на ангелов женщины, у меня не имелось никаких причин для слез.
Спустя полгода, а если быть точнее, в марте 1983 года, я получила статус горожанки, проживающей в уезде Юйсянь. Меня прописали по адресу моей матери Фан Цзинъюй, указав на предыдущей страничке имя – Мэн Цзысы. В документе о прописке указывалось, что я – их дочь, соответственно, они стали моими родителями. Мать настояла на том, чтобы я взяла ее фамилию, отец подобрал мне имя, и меня стали звать Фан Ваньчжи. Датой моего рождения указывалось 14 сентября 1982 года, мать не хотела придумывать ненастоящую дату.
Спустя двадцать шесть лет мое рождение ставило меня в тупик. Я никак не могла определить, кто именно дал мне жизнь – моя биологическая мать или же мать, которая меня вырастила. Ведь если бы не своевременное появление последней, которая благодаря богатому опыту помогла мне появиться на свет – в ее доме, на ее кровати, – то, возможно, я, не успев родиться, тут же и умерла бы, да еще и забрала бы с собой свою биологическую мать. Как я потом узнала, мое расположение в утробе было неверным, выражаясь медицинским термином, я заняла «поперечное положение». У всех акушерок такое положение плода вызывает большую головную боль, самым безопасным в подобной ситуации является кесарево сечение. Однако в тот момент сделать это было совершенно невозможно – для того, чтобы я появилась на свет, моя мама-директор пошла на огромный риск. В тот момент ей показалось, что ради спасения двух жизней рискнуть так все-таки стоит. Таким образом, не означает ли это, что жизнь мне дала именно приемная мать?
Я ласково звала ее «мама-директор».
Со своим приемным отцом я стала сближаться, лишь когда мне исполнилось три года – впрочем, раз уж в прописке указывалось, что я «дочь», а не «приемная дочь», то я должна называть его просто отцом. В большинстве случаев отец возвращался домой вечером, на следующий день к нему непрерывным потоком стекались какие-то люди, чтобы обсудить разного рода взрослые проблемы, поэтому сосредоточиться на мне у него не очень-то и получалось. Хоть я и называла его папой, причем ласково, мне все же думалось, что в основном он появляется дома из-за мамы и что любит он меня главным образом потому, что меня любит мама. Тогда мне казалось, что бабушка Юй гораздо ближе, чем папа.
Я не знала правды о себе, и благодаря этому мои детские годы прошли очень счастливо. Много позже я поняла одну жизненную истину – количество знаний зачастую обратно пропорционально уровню счастья. Чем больше человек знает, тем, скорее всего, меньше он счастлив. Соответственно, меньшее знание или даже вовсе незнание чего-либо иной раз делает людей гораздо счастливее. Подумайте сами, если человеку известна какая-то правда, но он не может или боится говорить о ней, намереваясь унести ее с собой на тот свет, – что он должен чувствовать на пороге смерти? А если человек не в состоянии спокойно умереть, о каком вообще счастье может идти речь?
В Юйсяне все были рады тому, что я стала дочерью директора Фан Цзинъюй и заместителя мэра Мэн Цзысы. Когда мама-директор оформляла мою прописку, то представила пояснительную записку, в этой записке она давала обещание: независимо от того, в какой момент со мной захотят познакомиться мои биологические родители, она будет с ними приветлива и не станет препятствовать нашей встрече.
Помимо работников полиции, которым была известна правда о моем происхождении, о ней знали всего лишь несколько человек, среди них и бабушка Юй. Все они держали язык за зубами. Наверняка им было нелегко хранить эту тайну, но это был тот редкий случай, когда знание не влияло на собственный уровень счастья. В народе к таким людям всегда относились положительно, говоря, что они «своими устами накапливают добродетель». Они уважали и мою маму-директора, и моего папу – заместителя мэра, доказывая это тем, что держали язык за зубами и разделяли с родителями их счастье от подобного дара небес. И в самом деле, с моим появлением эта семья разрослась сразу до четырех человек (родители относились к бабушке Юй как к члену семьи, да и сама она уже с ними сроднилась), я принесла радость и смех, которые редко встретишь в семьях без детей, да и разговоры с гостями зачастую тоже крутились вокруг меня.