Старшая лишь угукнула и возвратилась к прополке.
Вторая сестра глупо взглянула на нее и, вроде как извиняясь передо мной, сказала:
– Ну вот и все, ступай. Только никуда больше не ходи, сразу возвращайся к медпункту.
Ее рука нежно опустилась на мою голову. Не дождавшись, пока она меня погладит, я, словно пойманный олененок, которого вдруг отпустили на свободу, выскользнула из-под ее руки и побежала обратно.
Дом старшей сестры был не единственным ветхим домом – вся деревня Шэньсяньдин выглядела обветшалой. Молодежь и люди постарше все как один подались на заработки. Мои сестры остались в деревне только потому, что у них на то имелись причины. Поскольку весь молодняк, особенно мужчины, разъехался кто куда, то заниматься строительными работами в деревне было особо некому. Хоть мужики и оставались основной рабочей силой, однако, возвращаясь домой, совсем не спешили приводить свои жилища в порядок. Теперь у них появилось новое видение жилого идеала – они мечтали построить на заработанные деньги добротные кирпичные здания, которые впоследствии унаследуют их дети и внуки. А на свои старые домишки они уже давно смотрели свысока. Просто на данный момент им пока что не хватало средств, чтобы осуществить мечту.
Царившая вокруг разруха представляла собой останки прошлого на площадке, которая вот-вот собиралась преобразиться и напоминала неубранную театральную сцену между двумя актами спектакля.
Хотя на тот момент я училась всего лишь в пятом классе, я ощутила ту разницу в скорости, с которой менялись город и Шэньсяньдин. Пускай наш Юйсянь в те годы развивался небыстро, все равно каждый год он преображался и выглядел уже иначе, чем прежде. А вот в Шэньсяньдине за десять с лишним лет произошло лишь одно изменение – он стал совсем заброшенным: выглядело так, словно жители решили от него отказаться.
На следующее утро, едва я вышла из медпункта, как увидела стоявшего у ворот мальчика, ростом он был чуть выше меня.
– Хочешь половим вьюнов?
Наконец-то хоть кто-то из деревенских сам пригласил меня в свою компанию! Разумеется, я ухватилась за такую возможность. Меня нисколько не смущало, что это был мальчик, и я тут же с радостью последовала за ним.
За сельскую работу в большинстве семей теперь отвечали женщины и старики, а некоторые поля отдавались в аренду. Земля перестала цениться так высоко, как прежде, поэтому некоторые жители принялись высаживать у себя перед окнами и на участках цветы.
Сразу после уборки рисовое поле было очень влажным, в некоторых местах даже оставалась вода. Там водились вьюны и угри, их было совсем немного, и к тому же мелких, толщиною с мой палец. Чтобы хоть что-то там выловить, приходилось целую вечность копаться в грязи. Всякий раз извлекая добычу, мальчик сперва показывал ее мне, как будто я являлась инспектором, после чего клал рыбешку в бамбуковую корзинку. Я же, боясь перепачкаться, сама никого не ловила.
Оказалось, этот симпатичный на мордашку мальчик учился в третьем классе. Я предложила ему называть себя старшей сестрой. Он смущенно засмеялся, после чего вполне охотно принялся кликать меня этим именем.
Только спустя десять лет я узнала, что он был сыном моей старшей сестры и таким образом приходился мне племянником – и это именно полоумная старшая сестрица попросила его поиграть со мной.
Таким образом, будучи пятиклассницей, я сделалась тетей. Всякий раз вспоминая об этом, я не могла удержаться от смеха; порой это был смех сквозь слезы – ведь какие-то обязательства даются человеку свыше.
Но в то время я ни о чем не ведала, мой племянник – тоже.
Когда мне надоело смотреть, как паренек ловит вьюнов, я отправилась на край поля собирать цветы. Там распустились целые гроздья мелких фиолетовых цветочков, которые манили своей красотой.
Вдруг я услышала жуткий крик племянника. Подняв голову, я заметила гнавшегося за каким-то мужчиной козла. Чей это был козел и что его так разозлило, я понятия не имела. Огромный и задиристый, он напоминал небольшого бычка. В глаза бросались его длиннющие острые рога. В основном у козлов рога загнуты назад, а у этого они были направлены точно вперед. Испугавшись преследователя, мужчина запрыгнул на рисовое поле. Тогда козел остановился и уставился на меня. Вдруг он опустил голову и, нацелив рога вперед, что есть мочи побежал прямо в мою сторону.
Стоя на краю поля, я смотрела на него, не в силах сдвинуться с места. Если бы он и правда меня боднул, то наверняка бы проткнул насквозь.
В самый критический момент я почувствовала, что меня кто-то схватил. Спасавший меня мужчина потерял равновесие и повалился навзничь, а я упала на него сверху.