– Просто решила навестить, никакой другой цели у меня не было… – спокойно ответила я.
Вообще-то сперва я хотела сказать «навестить всех вас», но вовремя опомнилась – пусть я и не собиралась никого обвинять, но набиваться в родственницы я тоже не собиралась, так что просто слово «навестить» прекрасно для этого подходило: навестить – и точка.
– Ну… ну тогда… заходи…
Тон его смягчился, осталась лишь неловкость.
Бросив взгляд на его – а можно сказать, и на мой – ветхий дом, я покачала головой и на удивление даже для себя самой спокойно спросила:
– А что с ней?
– С кем? – задал он встречный вопрос.
– С той, что меня родила.
Выпалив эту фразу, я ощутила исходящий от нее холод.
– Померла. А ты когда маленькой сюда приезжала, разве не заметила? Еще тогда больше года прошло с ее смерти…
Он тоже произнес это совершенно спокойно, даже равнодушно, нисколько не принимая к сердцу, – просто честно отвечая на вопрос.
Мне показалось, будто сердце мое кольнули иголкой, но никакой боли притом не возникло.
– Тогда… я бы хотела повидаться с сестрами…
О том, что у меня две старшие сестры, я узнала из письма мамы-директора. Прочитав его, я тут же припомнила тех двух странных девушек, с которыми познакомилась в Шэньсяньдине десять лет назад, и вот тогда до меня дошло, что они точно были мои сестры.
Да, мне хотелось знать, что с ними, точнее говоря, как они устроили свою жизнь.
Кровное родство и правда сильная штука. Выражение «даже если сломана кость, остаются сухожилия» как нельзя лучше описывает его суть.
Если уж и говорить о какой-то скрытой цели моего визита в Шэньсяньдин, то она как раз состояла в том, чтобы посмотреть, как живут мои сестры.
На какой-то миг отец замешкался, но, почувствовав, что никакого подвоха в моей просьбе не содержится, тихо сказал:
– Хорошо.
Размеренной походкой Хэ Юнван пошел впереди, я последовала за ним на расстоянии нескольких шагов. Мы направлялись к моей старшей сестре Хэ Сяоцинь и к моей второй сестре Хэ Сяоцзюй. Поскольку всю дорогу я сохраняла дистанцию, то со стороны никто бы никогда не догадался, что это идут отец и его дочь или что один указывает путь другому.
Мы производили впечатление двух совершенно чужих людей, каждый из которых шагал своей дорогой.
Он не оборачивался.
Я его тоже не догоняла.
Во дворе у старшей сестры развернулась стройка. Там в поте лица трудились четверо мужчин и одна женщина. Женщина таскала кирпичи, вся ее одежда была в кирпичной пыли. Мужчины занимались кто чем – кто-то замешивал цемент, кто-то возводил стену, а кто-то устанавливал оконную раму.
Я тотчас поняла, что та женщина и есть моя старшая сестра. За прошедшие десять лет она тоже сильно исхудала, лицо ее осунулось, вид был туповатый, от былой красоты не осталось и следа. Похоже, ее душевная болезнь только усугубилась, даже кирпичи она носила бестолково. Вместо того чтобы брать и нести стопку кирпичей на опущенных руках, она тащила их перед собой, словно тарелку, так что верхний кирпич упирался в подбородок, из-за чего ей приходилось запрокидывать голову – в такой позе она и застыла, увидав меня.
– Ай-яй-яй, зачем тяжести таскаешь! Чего застыла? Клади уже эти кирпичи на землю! – сердобольно обратился к ней наш отец Хэ Юнван.
Она отпустила руки, кирпичи повалились на землю, ее взгляд по-прежнему был прикован ко мне.
Мужчины отложили дела, разом посмотрев сначала в ее сторону, затем туда, где стояли я и мой отец. К ней тут же подбежал один парень и обеспокоенно спросил:
– Ма, ты не ушиблась?
Она молчала и даже не шелохнулась, так и продолжая пялиться на меня.
Парень присел на корточки, чтобы осмотреть ее ноги.
По его возгласу «ма» я поняла, что это мой старший племянник. Его облик пока еще не утратил подростковую неискушенность, хотя над губой уже пробивался пушок. В целом же его черты лица были такими же утонченными, как у моей старшей сестры.
Поднявшись, он обратился к одному из мужчин:
– Не ушиблась.
Тогда я поняла, что это был муж старшей сестры.
Отец сбивчиво принялся объяснять ему:
– Вот что, у вас же тут не горит, она пришла к Сяоцинь, ты, понятное дело, про нее не знаешь… Вот, пришла проведать маму Ян Хуэя.
Тогда я поняла, что моего племянника зовут Ян Хуэй.
– Не понимаю, о чем ты.
С этими словами муж старшей сестры снова принялся выкладывать стену.
Остальные мужчины тоже вернулись к делам.
Отец беспомощно посмотрел на меня.