- Ты же не расскажешь об этом своем прошлом?
Покачав головой, я вдруг поняла, что хочу его поцеловать.
Придвинувшись ближе, я внимательно заглянула в его глаза. Рома, позволил себе приложить теплую ладонь к моей щеке.
- Я очень хочу тебя поц! .еловать. – прошептал он мне на ухо.
- Поц! .елуй… - закрыв глаза и словно растворившись на миллиарды частиц, произнесла я.
ГЛАВА 7.
Стараясь открыть глаза, я рассматриваю Вадима. Хочу взглянуть на него больше всего на свете.
Успев надеть джинсы, вижу, как капля пота медленно стекает по ребрам, где виднеется шрам, оставшийся после войны.
Тяжело дыша, он усаживается на старенький хлипкий стул и закрывая выбритую голову руками, старается не подать виду о том, как ему больно.
По руке стекает струйка крови, рана перемотана моей белой майкой. Он трясется так, словно сильно замерз, я с трудом различаю тихий плач.
Я запрокидываю голову на подушку, пытаясь не издавать звуков от боли в руке, что пристегнута наручниками к кровати.
- Почему не убежишь? Почему… - произносит он шепотом, даже не взглянув на меня.
Я молчу. Мне нечего ответить ему.
- Дай мне бутылкой по голове и беги… беги в другую жизнь, где не будет меня… моих проблем. – чуть громче, говорит Вадим.
- Я… не могу… - вырывается истошный стон, тут же смешавшийся с слезами.
- Хватит плакать! Хватит! Я не виноват. Не виноват, слышишь? – бросившись сверху и схватив меня за шею твердит он.
Сил настолько мало, что я подобно тряпичной кукле обмякнув в его руках – безоговорочно подчиняюсь каждому его слову, взгляду и звуку.
- Я уничтожил твою жизнь. Сломал тебя, понимаешь? – твердит он, отстегивая мою руку и протирая заплывшую синевой руку.
- Я не смогу без тебя. – шепотом, с трудом слышным и жалким, отвечаю я.
- Нет. Нет. Ты должна ненавидеть меня, понимаешь? Ты должна бороться, как раньше… как раньше, Лора. – умоляюще посмотрев на меня, он целует мой лоб.
- Ты должен уйти. Потому что сама я не смогу, Вадим. Уже нет.
- Нет. Нет. Я не смогу оставить тебя, никогда, слышишь? Никогда. У меня не хватит сил жить без тебя.
- Я беременна, Вадим.
Он смотрит на меня, сильнее сжимая болезненную руку и выводит из темной комнаты.
- Лариса Сергеевна? – в дверях моего кабинета появляется Миша, привычно улыбаясь.
- Ой, привет. Заходи. Сегодня же у нас не было уроков, ну как там твоя… - оторвавшись от журнала, я подняла глаза на Мишу и сердце стало биться чаще.
- Ничего не говорите, Лариса Сергеевна. Ничего. – стал отнекиваться Миша и тут же с головой уткнулся в рюкзак.
Под глазом Миши образовался громадный синяк бурого цвета, а над бровью ссадина в несколько сантиметров. Глаза выглядели заплаканными и потухшими.
- Что происходит Миша? Кто это сделал? – моментально подлетев к нему, я мягко повернула его за плечи и стала трясти, словно грушу.
- Неважно. Вот… - он протягивает мне несколько тетрадей и папку с распечатанными листами.
- Что? Что это?
- Это все мои наброски, все, что сумел сохранить. Я хочу, чтобы они хранились у вас. Прошу, пожалуйста, Лариса Сергеевна. Я больше никому не доверяю.
- Миша, пожалуйста, объясни в чем дело.
- Сохраните или нет? – впервые повысив голос, говорит он.
- Конечно. Конечно сохраню. Это сделал отец? Отвечай.
- Не нужно… - сняв мои руки с плеч, тихо произносит Миша и сразу уходит из кабинета, так и не дав мне объясниться.
Оставшись в одиночестве, я автоматом усаживаюсь на свой стул и как-то совсем бессмысленно и бестолково пялюсь в одну точку, совершенно потерявшись. Совершенно не зная, как поступать в таких случаях.
- Ларисочка Сергеевна… - завывающим тонким голоском произносит Татьяна Викторовна, врываясь в мой кабинет с двумя коробочками конфет.
Татьяна Викторовна была учителем по математике и все, что я знала о этой женщине – она бесконечно, бесконечно одинока. Мы подружились, почти сразу.
Когда я только устроилась в школе – коллектив воспринял меня несерьезно и даже с некоторым смехом. Все они годились мне в бабушки, а я пришла заменять их предмет.
Понадобилось около полугода, чтобы наконец донести до них, что я помогаю им сохранить свое место в школе, чтобы им не пришлось жить на одну пенсию.
После преподаватели приняли меня и часто обращалась с просьбами заменить их или давали какие-то мелкие поручения, которые давались им уже сложно.
Татьяна Викторовна сразу записала меня в подруги. Ей было около пятидесяти пяти и выглядела она очень свежо и молодо. Короткая стрижка из темных волос, шоколадного оттенка. Высокий рост и стройное телосложение. Она всегда надевала классические, однотонные платья и добавляла к ним шелковый шарфик или какое-то неординарное крашение из камня.