Дело в том, что, когда мне было около 5 лет, бабуля выехала работать в Америку. Я помню тот вечер, когда она почти не отходила от моей кроватки и все прощалась, а в моей голове проносилась мысль, что я должна не спать, чтобы проводить ее. Конечно же сон взял верх, а когда утром я проснулась, - ее кровать была пуста. Вот как сейчас помню, - слезы, сопли, расстройство. Просто я уже тогда понимала, что теперь никто со мной стихи учить не будет, никто не прочтет мне ни единой строчки из сказок и моя жизнь обернется адом (очень оптимистично для 5 летней девочки). По правде говоря, так и случилось. С тех пор моя жизнь и правда стала черным пятном страха и одиночества.
Причина такого поступка моей бабушки – бедность и нужда. Она выехала в штаты, чтобы заработать себе на квартиру и обеспечивать нашу семью. А теперь, небольшое отступление о том, как так вышло, что мы жили бедно.
Мой отец, окончив школу и не зная, чем заняться в жизни, решил служить в морском флоте. Как-то раз их судно причалило к Прибалтийским берегам, и матросы, долго не думая, завалили все в ночной, местный клуб. Вот там то и встретились мои будущие родители. Первое знакомство у обоих вызвало обоюдное отвращение. Моему отцу мама не понравилась потому что та была слишком взбалмошной, шумной непоседой, с ноткой «вертихвостки», а вот моей маме отец не понравился, в силу его вечного молчания и скучности. Но, как говорится, судьба возьмет верх, отец через пару дней пришел к маме с цветами. Они никогда не рассказывали о том, что было дальше, точнее не могу сказать, как именно, не имея мобильных телефонов они общались и узнавали новости друг о друге, но через 9 месяцев родилась я. Поженились они, когда мне было около года, отец отслужил и забрал маму, моего старшего на 6.5 лет, сводного брата и меня на свою родину, жить в квартире своей матери, моей бабушки.
Это была крохотная квартирка в «хрущевке» на 4м этаже, с двумя крохотными комнатами, где жили бабушка, оба ее сына (мой отец и его младший брат, мой дядя), мои мама, старший брат и я. Дядя не работал, отец после службы не знал куда податься, мама в декрете, ну и вы понимаете кто тянул всю эту ораву на себе, - конечно же бабушка, к тому же, она была в разводе, и дед мало участвовал в жизни своих сыновей, да я и сама видела его всего пару раз за всю жизнь.
Я поняла, что мы живем бедно, когда в трех или четырехлетнем возрасте меня отдали в садик. Там, помимо бедности, я узнала первую жестокую правду о людях… Это был новогодний утренник. Вокруг порхали снежинки, лисята, принцессы, Мальвины, Снегурочки, в своих красивых, блестящих платьях, а я… ну а я была в обычном сером платье в клеточку, в котором ходила в садик каждый день. Помню, когда нас вели в зал, девочки смеялись и толками меня, постоянно тыкая пальцами на мое платье. Но это был еще не тот «самый» момент истины. А случился он, тогда, когда, как и во всех садиках по сей день, дети могут подходить к Деду Морозу, рассказывать стишок и получать в награду конфету. Помню, как все мы тянули свои ручонки, а воспитательница выбирала кому следующему подходить к Деду Морозу. И вот он, «тот» самый момент истины. Помню я тяну руку, чуть ли не выпрыгиваю со стула, и в миг понимаю, что наконец-то воспитательница вроде бы указывает на меня! Я вскакиваю, полная радости, улыбка не сходит с лица бегу к своей «заветной мечте» и понимаю, что кто-то резко подбегает ко мне, разворачивает на 180, садит назад на стул, и говорит: «Сиди, и даже не вздумай вставать! Не позорь праздник!», при этом презрительно осматривает меня с головы до ног… Возможно, вам покажется это пустяком, но именно в этот самый момент я поняла, насколько люди отвратительны в своей оценке человека «по одежке». И эта мысль еще больше укрепилась за мной, в тот день, когда через пару лет, бабушка прислала мне с Америки, красивейший, джинсовый костюм, с цветами, вышитыми бисером, и как эти же «воспиталки» вились и вертелись вокруг меня, со сверкающими глазенками «лапая» и восхваляя мой костюм. Дело дошло даже до абсурда, им так хотелось любоваться этим костюмом, что мне единственной в группе разрешили не ложиться спать в обед (привилегия любимчиков), а на ужин положили два кусочка масла, вместо одного, на батон. Мне было противно от мысли, что стоило только мне одеться во что-то модное, чего между прочим в нашей стране и в помине, и близко у большинства не было в 90е, как все сражу же становились «твоими лучшими друзьями», и сажали тебя в «первые ряды».
Садик я невзлюбила еще с первого дня как родители меня туда отправили, и я отлично его запомнила. Я целый день провела в страшных мучениях от мысли, что меня бросили, что мне придется жить с этими странными взрослыми людьми и кучей орущих детишек. Когда нас выгуливали я то и делала, что бежала к забору в надежде убежать. Воспитательница постоянно оттаскивала меня от калитки и умоляла поиграть в песочнице с другими детьми, на что моим ответом было топанье ногой с полным соплей и слез лицом, но зато полным гордости и упрямства. Наверное, из-за этого в мой первый новогодний утренник мне дали роль медведя в постановке! Все девочки вокруг были снежинками, лисичками, снегурочками, а я – медведем! Бабушка сшила мне костюм и сделала маску на голову с изображением медведя. Моей задачей было выйти из лесу, зарычать, топнуть ногой и хлопнуть себя по лбу. Родители рассказывали, что я так «смачно» треснула себя по лбу, что все испугались, но главное, что мне было норм.