Но тут мысли мои переключились на окружающую обстановку. А именно: мы с псом приблизились к тем людям. Я насчитала их около десятка. И все они теперь стояли прямо и смотрели прямо. На меня. И от их взглядов мне сделалось совсем не по себе. На траву свекольного цвета легче было смотреть, на листья в тревожную черную крапинку, на два оранжевых солнца этого мира, а эти полупрозрачные глаза, ничего не выражающие, привели меня в некоторую панику. И еще рассмотрела, что на их веках не было ресниц. Бровей тоже не было. Хоть лица и имели вполне человеческие черты, но этих деталей очень не хватало. И тут я четко ощутила, что меня, медленно, но верно, наполнял страх и грозил заполнить всю меня без остатка. Поэтому, наверное, дар речи скоро мог стать мне недоступным.
— Не трясись ты так. Они не агрессивны. Это я тебе говорю. Уж в чем, в чем, а в этом хорошо разбираюсь.
— Уверен? — Сама не поняла, как это произошло, но я ответила своей собаке. Да, именно. Качнула головой в его сторону, и, не переводя на него глаз, произнесла этот вопрос, почти не разжимая губ.
И что странно, эти существа никак не отреагировали на мой голос. Или они его не расслышали оттого, что очень тихо прошептала? Понятно ничего не было. Но они стояли неподвижно и смотрели на меня, не выражая никаких эмоций.
— Мне кажется, или они все одинаковые? Ну, прямо все! Вдесятером!
— Я того же мнения, если тебе интересно.
— Конечно, интересно. Одной здесь быть, с ума сойдешь. Или уже…
— Спасибо и на этом. В смысле, что ты рада моей компании.
Теперь мы общались уже в открытую. Я и голос. Или я и Отелло? С этим толком еще не разобралась. Но говорила сама вполне обычно, и свой собственный голос слышала вполне нормально. А те «люди»? Они меня слышали? Этого понятно не было. Все оттого, что реакции у них не наблюдала никакой. Стояли по-прежнему неподвижно. Как, все равно, застыли. И это касалось не только их замерших тел, а еще и лиц, и глаз тоже. Ужас? Не знаю, как кому, но мне это не нравилось. Сказать, что было не по себе, ничего не сказать.
— Замри! — Голос помог мне прийти в себя. — Не надо паники! Это может нам навредить.
— Ага! Тебе-то что?! На тебя они так не смотрят! — И все же я обращалась к своей собаке. — Все их прозрачные глаза устремлены исключительно на меня. И у меня уже все внутри так и дрожит. Ничего уже спокойного не осталось.
— И все же, надо оставаться спокойными. Это важно. Доверься мне, и тогда все будет хорошо. Обещаю.
— Согласна. И что надо делать?
— Старайся быть такой же.
— Это как? Такой же никакой? Да они будто все прозрачные, как и их пустые глаза. И этот стальной цвет костюмов… В общем, в этот образ у меня вписаться не получится.
— Ну, да, с твоими-то аляпистыми цветами на майке, супер женскими формами и серыми глазами…
— Да, будь они у меня карие, как у мамы, наверное, больше подошли бы, а то унаследовала папины. Или нет?
— Забудь. И прекрати жестикулировать. Не видишь, разве, что здесь это не уместно? С тобой мы оба засыпимся.
— Извини. Не хотела. Честно. Это нервное. Постараюсь справиться.
— Постарайся. Или не знаю, что тогда будет.
— То есть, считаешь, что мне надо им подражать по возможности?
— Считаю. И уверен в этом.
— Тогда хорошо. Смотри, я даже руки прижала теперь к бокам. Как они. Похоже?
— Молодец. Продолжай в том же духе.
И тут я заметила, что говорила, как бы, про себя. А голос мне отвечал. Чудеса? А меня это пугало. Поэтому стала ощущать следующую волну паники.
— Эй, эй! Успокойся! Здесь такое обычно. Так же, как цвет растений, два солнца, и все остальное. Расслабься.
Мне это удалось. Возможно, оттого, что в голове звучали уже другие вопросы. Например, как же быть дальше. Элементарно не знала ничего из своего будущего. Это было ни на что не похоже. Такого пережить, еще никогда не удавалось. Как-никак, а что буду делать в грядущий день, знала всегда, и более того, привыкла планировать все заранее и в мельчайших подробностях. Теперь же обстановка не вписывалась ни в какие рамки.
— Что же стану теперь есть и пить, например? — Решила вопросы в голове максимально упростить.
— Не ты, а мы. Я, между прочим, тоже голоден. Со вчерашнего вечера ничего не ел. И к тому же, мог бы натрескаться поплотнее накануне, чтобы надолго хватило, но ты была такой вредной, что тот аппетитный кусочек колбасы проглотила сама. Помнишь? Ни крошкой не поделилась! А как я смотрел тебе в глаза?!
— Тебе вредно. Она еще была и с жиром. — Не задумываясь, отмела его обвинение. — О, о!!! Постой! Так это, все же, ты со мной разговариваешь?!! Отелло! Вот чудеса!