- Откуда ржавчина? - спросил я. - Корпус - из металлокерамики, несущие лопасти - из композита... Вроде бы нечему ржаветь.
- Крыло для подвески вооружения, - произнес Макбрайт. Каркас у него керамический, но консоли и пилоны с ракетами да и сами ракеты - из стали. А те блестящие осколки - бронестекло... там, у передней части фюзеляжа... - Джеф помолчал и добавил: "Шива" очень надежный аппарат, очень устойчивый... Но посмотрите, как он свалился, приятель! На бок! Крыло торчало вверх - видите эти скрученные ребра и распорки? Потом все металлическое окислилось, осыпалось на корпус, отсюда этот рыжий цвет... Однако взрыва не было!
- Разумеется. Это ведь Анклав!
Мы сдвинули на лоб очки-бинокли и уставились друг на друга. Лицо Макбрайта - серые глаза, крутой подбородок, решительный рот - выражало недоумение, да и я, наверное, выглядел немногим лучше. Вдруг он поежился, словно от порыва ледяного ветра, и прошептал:
- В него не стреляли, клянусь Творцом и всеми святыми апостолами... Эти разрушения - все, что мы видим! - от удара о землю при резком спуске с километровой высоты. Ну, еще от времени... Как думаете, дружище, что с ним случилось?
- Моя задача - не измышлять гипотезы, а накапливать факты. Что до гипотез... Вы у нас инженер-конструктор, Джеф.
Уклончивый ответ, но мне хотелось убедиться, что он заметил кое-какие странности.
Лоб Макбрайта пересекла морщина.
- Больше менеджер, чем инженер, - пробормотал он, всматриваясь в груду ржавчины и стеклянных осколков. - Однако скажу вам, приятель, что вид у этого мусора удивительный - будто пролежал он здесь не девять лет, а девяносто. Или трижды по девяносто... Оболочку снарядов делают из прочного сплава, их толщина - как минимум десять-пятнадцать миллиметров. Краска за эти годы сошла, корпуса ракет могли покрыться ржавчиной, но не осыпаться трухой.
- И что отсюда следует? Мой спутник пожал плечами.
- Если верить отчетам СЭБ, в Анклаве невозможен ряд химических реакций. Или, вполне вероятно, они происходят, но очень медленно. Зато другие идут с огромной скоростью - например, окисление металла и иные процессы деструкции. Вспомните маяки, которые мы обнаружили, - те, что за вуалью... Вид у них был весьма потрепанный.
Я молчал, и Макбрайт, выждав минуту, произнес:
- Жаль, что ближе нам не подобраться. Там должны быть тела... или хотя бы скелеты... еще - одежда, амуниция, приборы... органика, ткань, пластик, магнитные носители... Хотел бы я на это поглядеть!
- Думаю, случай еще представится, - заметил я.
- Надеюсь, босс. Некоторые экспедиции были очень многолюдными...
* * *
В этот вечер мы долго не могли уснуть. Макбрайт рассуждал о нашей находке и строил всевозможные гипотезы, Цинь Фэй то возражала ему, то соглашалась, ад-Дагаб, застывший в каменной неподвижности, внимал им, словно некое непогрешимое божество, коему предстояло объявить истину и тем закончить спор. Я, надув комбинезон, расположился на песке и, прислушиваясь к уверенному баритону Джефа и чистому высокому сопрано девушки, ловил дыхание близкой вуали.
Она колыхалась, то отступая на метр-другой, то приближаясь к нашему крохотному оазису. Ее беззвучное незримое движение порождало эхо, будто какие-то волны проносились над нами, отражались от скал и границ бассейна и гасли, наполняя воздух умирающими отзвуками иной реальности. Не уверен, что Фэй воспринимала их; ощутить эти реверберации было нелегкой задачей даже для меня.
Я думал о том, что способ, которым мы, уренирцы, исследуем Вселенную, имеет свои преимущества и недостатки. Нам в отличие от талгов не требуются корабли; мы посылаем к обителям разума не эти медленные неуклюжие конструкции, а энергоинформационную матрицу, стремительный луч, хранящий человеческую личность. И каждый уренирский Наблюдатель, очнувшись от забвения, является в мир во плоти, привычной для этого мира; он - не чужеродный объект, а столь же законная часть среды обитания, как все живое на планете. Он проживает срок, отпущенный природой, он копит информацию, и этот внутренний взгляд важнее данных, собранных при внешнем наблюдении. Это случай, когда субъективное дороже объективного; исследователь может многое узнать о пчелах или воробьях, но он узнает много больше, став на какое-то время пчелой или воробьем.
Есть, разумеется, и недостатки. Главный из них заключается в том, что я на долгие десятилетия ввергнут в темницу плоти, хоть и подобной внешне уренирской, но не прошедшей тот же эволюционный путь и не способной ко многому, что для меня знакомо и привычно. Свободный телепатический обмен, телесная трансформация, перемещение в пространстве без помощи живых источников ментальной энергии, связь со Старейшими, естественная долговечность... Увы, здесь мне все это недоступно! К тому же земное тело, при всей его мощи, универсальности и красоте, не слишком надежный индикатор внечувственного - вернее, тех феноменов, которые нельзя увидеть и услышать, пощупать, попробовать на вкус и запах. Меньше центров восприятия энергии плюс барьеры в психодинамических каналах, и в результате я не способен изменять свой облик, а вместо мысленной речи улавливаю лишь эмоциональный фон. Но грех жаловаться - на Рахени и Сууке я был лишен и этого.
- Как вы считаете, дружище? - Голос Макбрайта прервал мои размышления.
- Простите, Джеф, я не следил за вашей дискуссией. О чем разговор?
- Мистер Макбрайт утверждает, - произнесла Цинь Фэй, - что катастрофа вызвана внешними причинами. Имеется в виду не гибель обнаруженного нами вертолета, а Анклав и все, что окружает нас... - Она изящно повела затянутой в оранжевое ручкой. - По мнению мистера Макбрайта...
- Детка, я же просил называть меня Джефом!
- Это, сэр, слишком близкая дистанция, - Фэй иронически усмехнулась. - Стоит ли скромной девушке из Хэйхэ [Хэйхэ китайский городок на правом берегу Амура, напротив Благовещенска] так приближаться к персоне почти божественной? К лицу, владеющему богатством и в силу этого способному играть человеческими судьбами? Нет, неподходящая и очень опасная компания! Ли Бо говорил: "Я жителей неба не смею тревожить покой..."
Макбрайт дернулся и скривил губы.
- Кто этот чертов Ли Бо? Один из ваших коммунистических лидеров? Ему не нравятся богатые? И он, как некогда Мао, требует, чтобы его цитировали?
- Он был поэтом, великим поэтом, - пояснил я, решив, что полезно сменить тему. - Восьмой век, династия Тан... Фэй произнесла строфы из "Храма на вершине горы".