Он бесцеремонно отобрал у нее перемазанные грязью листочки и небрежно просмотрел.
– Вижу, вы приготовили сцену из «Матильды». Превосходно. В прошлом сезоне эта пьеса шла у нас несколько месяцев. Чарлз хорошо с ней знаком и сможет подавать вам реплики. – Он жестом подозвал высокого блондина:
– Не возражаете подыграть миссис Уэнтуорт, Чарлз? Надеюсь, вы еще не забыли роль лорда Эверсли?
Молодой человек с готовностью согласился. Скотт устроился поудобнее; присутствующие последовали его примеру.
– Если не возражаете, миссис Уэнтуорт, мы позволим остальным членам труппы тоже вас послушать.
В глубине души Джулия возражала, и очень. Гораздо труднее играть перед маленькой аудиторией, чем перед большой. Кроме того, эти люди – актеры – самая завистливая и недоброжелательная публика. Они, конечно, исподтишка издеваются над ней за желание попасть в такой престижный театр. И уж конечно, сразу же заметят, что у нее почти нет ни опыта, ни подготовки. Да и где ей было учиться? Но Джулия зашла слишком далеко. Обратной дороги нет.
Девушка выдавила улыбку и, едва волоча ноги, направилась в центр комнаты, где уже стоял партнер. Внешне Чарлз совсем не походил на свой сценический персонаж – лорда Эверсли: он был слишком красивым и лощеным для безжалостного злодея. С другой стороны, актер держался так самоуверенно, что невольно произвел впечатление на Джулию. Такой, как он, вне всякого сомнения, будет убедительным в любой роли.
– Роль Матильды очень сложна, особенно для прослушивания, – заметил Логан, словно размышляя вслух. – Обычно многострадальная героиня не вызывает у зрителей ничего, кроме скуки.
Джулия серьезно кивнула, не сводя глаз с его непроницаемого лица.
– Постараюсь не наскучить вам, мистер Скотт.
Губы Логана раздвинулись в улыбке.
– Как только приготовитесь, начинайте, миссис Уэнтуорт.
Джулия потупилась, стараясь прийти в необходимое настроение. Роман «Матильда», изданный всего два года назад, принес огромную известность автору, мистеру Сэмюэлу Филдингу, а поставленная по его мотивам пьеса имела ошеломительный успех. Публику потрясала история честолюбивой деревенской девчонки, всеми силами стремившейся выбиться в люди, но волею судеб ставшей проституткой. Ее падение и последующее раскаяние вызывали слезы на глазах чувствительных дам. Для показа Джулия выбрала одну из ключевых сцен, где все еще невинную Матильду соблазняет гнусный развратник лорд Эверсли.
Девушка взглянула на Чарлза и заговорила с грубым деревенским акцентом. Тот в свою очередь демонстрировал безупречное произношение аристократа. С каждой репликой Джулия все быстрее превращалась в свою героиню, кокетливую и в то же время боязливую, медленно отступавшую под натиском Эверсли.
Логан зачарованно смотрел на девушку. Миниатюрная, чуть ниже среднего роста, она, однако, была так стройна, что казалась довольно высокой. Пепельно-белокурые волосы, блестящие голубовато-зеленые глаза, изысканно нежное лицо… одним словом, само совершенство. По опыту он знал, что такие красавицы крайне редко имеют актерские данные. Обычно они слишком заносчивы и годятся исключительно на амплуа инженю, да и то далеко не всегда.
Но уже через несколько минут Логан осознал, что Джессикой Уэнтуорт движут поистине божественные силы. У него, видевшего в жизни немало блестящих актрис, мурашки побежали по телу. Девушка обладала даром полного перевоплощения. Логан, лишенный всякого тщеславия, понимал, однако, что наделен той же способностью и некоторым членам труппы иногда тоже удавалось подняться до почти недосягаемых высот. Но такой талант – величайшая редкость у девушки, которой не исполнилось еще и двадцати.
Джессика Уэнтуорт без малейших усилий преобразилась в Матильду, трогательного наивного ребенка, воспылавшего достойной сожаления страстью к подлецу, который погубит ее. Однако в ее поведении было нечто неуловимо расчетливое, словно актриса незаметно и тонко передавала честолюбивые устремления деревенской простушки, сумевшей привлечь внимание богатого и знатного поклонника.
Логан слегка качнул головой, завороженный" прекрасной игрой дебютантки, и, мельком оглядев остальных, увидел, что они увлечены не меньше его.
Джулия постепенно успокоилась и стала с наслаждением работать с таким опытным актером, как Чарлз. Он без всякого труда превратился в лорда Эверсли и с ловкостью опытного соблазнителя загонял ее в сети, из которых ей уже не уйти.
Но в этот момент в диалог ворвался голос Логана Скотта, и девушка, сбившись, растерянно замолчала.
– Спасибо, Чарлз, я сам закончу эту сцену. Джулия испуганно наблюдала, как Логан, встав с кресла, медленно идет к ней. Он жестом велел Чарлзу сесть и занял его место. Джулия была потрясена молниеносной переменой в Логане Скотте, огнем, полыхнувшим в синих глазах, напряжением, внезапно повисшим в комнате. Слегка улыбнувшись, он произнес первую реплику лорда Эверсли. Боже, как он говорит! Больше всего на свете Джулия хотела просто сидеть и вслушиваться в чарующий голос, упиваясь низкими бархатистыми нотками. В исполнении Логана лорд Эверсли казался настоящим хищником, сознающим собственные силы: готовым на все, но при этом странно разочарованным в жизни.
Стараясь быть достойной своего партнера, Джулия на несколько мгновений превратилась в героиню, забыв, кто она и где находится. Эверсли играл с Матильдой, как кот с беспомощной мышкой, обещая наслаждение и муки, сладостные пытки и неземное блаженство. Логан сжал руки девушки, и она испугалась не на шутку, ощутив, в какую ловушку попала. Она попыталась вырваться, но Скотт прижимал ее к себе так крепко, что его теплое дыхание шевелило прилипшие к ее лбу прядки волос.