— Это нестрашно. Ладно, если хочешь меня «починить», есть только один способ сделать это в нынешних обстоятельствах. Тебе нужно найти кейс, в котором будут капсулы с нанороботами, и сделать мне вакцинацию.
Алекс спросил у компьютера, какое сегодня число, но тот молчал. Он не мог определить ни это, ни свое местоположение. Было очевидно, что даже черепная коробка из сверхпрочного титанового сплава не смогла его защитить. Компьютер был поврежден и не выполнял многие свои функции. И дело было даже не в том, что он не сумел связаться со спутниками, — тут проблема могла быть в самих спутниках, ведь неясно, как на них повлияла солнечная вспышка. Данил не упомянул, что глаза Алекса как-то пострадали. Значит, сбоила программа компьютера, ответственная за зрение. Со слухом тоже были проблемы — в речь собеседника вклинивались инородные шумы. Причина того, что Алекс не чувствовал своего тела ниже шеи, тоже могла крыться в повреждениях компьютера. Парень надеялся, что это не так, и дело в нарушенных связях между мозгом и позвоночником. Шустрые наниты легко могли их восстановить. В противном случае Алексу грозило оставаться обездвиженным неопределенно долгое время, пока родители не найдут его. Если спутники вышли из строя, траектория падения шаттла нигде не фиксировалась. Если купол над заповедной зоной разомкнулся лишь на небольшой промежуток времени, это могли не заметить. Поэтому никто не подумает искать его здесь. Алекс не сомневался, что родители с их возможностями рано или поздно найдут его, но что, если перестанет функционировать еще какая-нибудь программа? Не такая незначительная, как слух или зрение? Что, если Алекс больше не сможет дышать? Мозг перестанет насыщаться кислородом, и наступит мгновенная смерть. Компьютеру нужна была энергия. Организм Алекса мог получать ее из электричества или из человеческой пищи. Электричеством староукладцы не пользовались, желудочно-кишечный тракт был поврежден и вряд ли согласовывал свою работу со сбоящим компьютером. Алексу оставалось надеяться только на резервы энергии, которых хватало максимум на три недели. Поэтому ему так важно было знать, какое сегодня число. Поняв, что от компьютера ничего не добьешься, Алекс спросил у Данила:
— Сколько времени прошло со дня крушения? Мне нужно знать точно.
— Эээ… Две недели, кажется. Подожди… — Данил неразборчиво забормотал, подсчитывая дни. — Пятнадцать суток. Да, точно. Две недели и один день.
— Значит, у тебя есть пять, максимум шесть дней, чтобы найти кейс, если не хочешь, чтобы моя смерть была на твоей совести, — чуть дрогнувшим голосом сказал Алекс. Он знал, что при таких авариях обломки расшвыривает на десятки километров. И найти небольшой кейс, если он, конечно, уцелел, — а о другом варианте Алекс не позволял себе и думать — будет практически невозможно.
— Как он выглядит? — встревоженным голосом спросил Данил.
— Небольшой черный металлический чемодан. Очень легкий. Возле ручки две кнопки, но если ты на них нажмешь, ничего не произойдет.
— В какой части шаттла он находился?
— В хвостовой. Но что тебе это даст? Ты все равно никогда не видел шаттл и не знаешь, чем отличается его начало от конца. Так что искать придется вслепую.
— Алекс… Мне не хочется это говорить, но… Я вряд ли смогу за столь короткий срок найти маленький кейс на такой большой территории.
— Я понимаю, — серьезным тоном ответил Алекс. — И надеюсь, что меня обнаружат до того, как компьютер исчерпает резервы энергии. Но если нет — это мой единственный шанс выжить.
— Я очень, очень постараюсь найти этот кейс! Клянусь! — в голосе Данила было столько сострадания, что Алексу стало мерзко от самого себя. Он не привык быть объектом чьей-то жалости. Вот он сам — да, мог пожалеть бедного несчастного парня или девушку, окружить заботой, привести в порядок, научить хорошим манерам, вывести в люди… И отпустить плыть по течению — дальше было уже неинтересно. Способность сострадать и готовность помогать делала Алекса сильным и благородным в своих глазах. Роль феи-крестной для обделенных жизнью Золушек была его любимой.
— Другим членам общины не покажется странным, что ты днями рыскаешь по окрестностям в поисках неведомо чего? — проявил предосторожность Алекс.
— А, это!.. Нет. Я большую часть времени собираю травы, так что просто возьму с собой корзину, и никто ничего не заподозрит. Вот если бы ваш шаттл разбился зимой… Тут уж пришлось бы как-то выкручиваться. Да и день зимой короткий. А сейчас вы очень удачно разбились, можно искать почти круглые сутки! — неожиданно воодушевился Данил.
— Может, приступишь уже у поискам? — остановил разыгравшуюся фантазию парня Алекс.
— Прости… — смущенным голосом пролепетал Данил. — Ты прав, каждая минута на счету. Я пойду искать прямо сейчас.
Фигура Данила стала чуть ближе, на лицо снова накинули темную ткань. Послышались удаляющиеся шаги, скрип двери, на секунду донеслись запахи с улицы. Дверь закрылась, и дом погрузился в тишину.
***
Компьютер разбудил Алекса, когда Данил вернулся. Послышался звук задвигаемого засова, шаги, ткань с лица сняли, но светлее от этого не стало. Судя по всему, наступила ночь, а дом никак не освещался.
— Эй, все в порядке? Не скучал тут? — тихо спросил Данил.
— Я спал. Экономил энергию. Как успехи?
— Я поспрашивал, не находил ли кто ничего необычного при уборке обломков шаттла. Все сказали, что не видели ничего такого. Но, честно говоря… Это не значит, что они ничего не находили.
— Понятно, — хмыкнул Алекс. — Не хотят делиться. Но кейс-то им зачем? Они все равно не смогут его открыть.
— Дело не в них, а во мне. То есть кейс тут ни причем. Даже если бы я спросил не находили ли они старую слепую трехногую собаку, они сказали бы «нет» и спрятали ее подальше. Если что-то имеет для меня ценность, они не позволят этому попасть в мои руки, — горестно вздохнул Данил.
— Чем ты заслужил такую нелюбовь? — подозрительно спросил Алекс, почуяв неладное.
— Люди — жестокие создания. Они ненавидят всех, кто как-то отличается от них. Белой вороне в стае не место.
— И чем ты отличаешься? Помимо того, что, как мы выяснили, не поддерживаешь всеобщую горячую технофобию?
— Дело в… — Данил запнулся. — В том, как я выгляжу. Я далек от их представлений о том, как должен выглядеть двадцатитрехлетний мужчина.
— Тебе двадцать три? — удивился Алекс. — Я думал, ты еще подросток. Судя по фигуре, ты небольшого роста и худой. И голос у тебя довольно высокий.
— Я такой заморыш, потому что постоянно болею.
— Что за лекарь, который не может себя вылечить? — шутливо спросил Алекс, желая разрядить обстановку.
— Я появился на свет сильно недоношенным, убив своим рождением мать. Может, у меня слабый иммунитет из-за того, что я не дозрел. И поэтому я такой… Миниатюрный. А может, я должен мучиться всю жизнь в наказание за убийство матери.
— Бред! Кто в двадцать третьем веке верит в наказание свыше?
— Мы. Навсегда застрявшие в девятнадцатом.
— Неужели они ненавидят тебя только за то, что ты доходяга? — не унимался Алекс.
— Ну… В целом да, из-за моей внешности.
Алекс по тону Данила понял, что тот что-то недоговаривает, и попытался разрядить обстановку:
— Хорошо хоть не скинули при рождении со скалы, как в Спарте.
— Я читал, что это миф.
— Да, но подходит как нельзя кстати. Удивительно, кто-то еще читает бумажные книги. Много их у вас?
— Ооо… Столько, что за всю жизнь не перечитать, даже если читать по книге в день. Но, честно говоря, у нас не особо читают.
— А ты, значит, любитель зарыться носом меж страниц?
— Да, я очень люблю читать, — по голосу Данила Алекс понял, что тот улыбается, и решил больше не возвращаться к теме его гонений.