– Изыди... хулиган!
Новый взрыв смеха. Мин поставила благовония на стойку, а затем вывела Мэй из магазина.
Мин и Мэй сели в свою машину. Мин с удовлетворением хлопнула дверью. Мэй села на пассажирское сиденье и вся сжалась от стыда. «Как моя мать могла так поступить со мной? Нет, стой, – думала она. – Мама не виновата». Мэй сообразила, что её стараниями всё выглядело так, будто Девон к ней приставал! Её мать просто сделала то, что сделала бы любая на её месте. «Ты тупая, тупая, тупая!» – она ругала себя.
– Слава богу, я вмешалась, – сказала Мин. – Этот дегенерат больше к тебе не подойдёт. – Она заправила прядку волос за ухо Мэй и положила руку ей на плечо: – Так, есть ли что-то ещё, что мне следует знать, Мэй-Мэй?
Мэй сжала кулаки.
– Нет. – Она фальшиво улыбнулась. – Всё в порядке.
Когда Мэй вернулась домой, она отправилась спать и у себя в комнате разрыдалась в подушку. Затем она села в кровати и отчитала себя резким шёпотом:
– Ты что, больная! О чём ты только ДУМАЛА? – Сердце у неё жгло чувство горечи и сожаления. – Зачем ты рисовала всё это? Все эти ужасные вещи! – Она металась по комнате, словно ища выход. – Ничего страшного... Всего лишь нужно переехать в другой город, поменять имя...
Снова плюхнувшись на кровать, Мэй взяла в руки свою грамоту за успехи в учёбе.
– Ты этого не заслуживаешь. Ты просто гормональная ДИКАРКА. – Она разорвала грамоту. – Как и все остальные!
Мэй взяла с тумбочки фотографию себя с матерью. Раздираемая противоречивыми чувствами, она заплакала.
– Мамочка... Девочка погладила рамку, словно живое существо. – Мне очень жаль!
Она встала перед напольным зеркалом и попыталась взять себя в руки.
– Ты её ГОРДОСТЬ и РАДОСТЬ, – сказала она своему отражению, – вот и веди себя соответственно!
Мэй ударила себя по лицу. Затем она схватила тетрадь, разорвала листы с рисунками и сунула их в корзину для мусора.
Она глубоко вздохнула, ещё раз посмотрела на себя в зеркало и ткнула в отражение пальцем со всей серьёзностью.
– Этого больше... никогда... не повторится.
Она выключила свет, нырнула в кровать и свернулась калачиком под одеялом.
Но этот кошмарный день ещё не закончился... пока не закончился.
В ту ночь, пока Мэй спала, во дворе было тихо. Позвякивали китайские колокольчики. Свет свечей лился на алтарь в храме, где Сунь Йи глядела с гобелена, висящего на стене. Вдруг порыв ветра загасил свечи, и наступила тьма.
Дождь застучал в окно. Полыхнула молния, и Мэй зашевелилась во сне.
Ей снились каменные статуи, охранявшие храм. Во сне они были залиты жутким красным светом. Снова вспыхнула молния. Глаза панд-хранителей засветились белым, а затем статуи взорвались, послав вверх, к небу, две колонны белого света. Сотни красных панд побежали по карнизам храмовой крыши, будто крысы, бегущие с тонущего корабля.
Луна светила красным светом.
Мэй повернулась в своей постели, стиснув мопса Уилфреда, свою любимую мягкую игрушку. Её сон причудливо тёк и менялся. Ей снился Девон в виде суши, он молил её о помощи. Ей снились диковинные человеко-цветы, распускающиеся лицами «4 Town». Всё новые образы наводняли её сны: фото предков, мёртвая птица, разбитые очки, лошадь со змеиным языком, червь, разрезанный надвое и извивающийся на земле.
И последнее, однако, возможно, самое важное: духи двух красных панд на гобелене Сунь Йи над храмовым алтарём открыли глаза. Их глаза загорелись красным, когда они спрыгнули с гобелена, наконец-то обретя свободу.
Глава 4
Утром Мэй проснулась от голоса матери – та звала её из коридора:
– Мэй-Мэй!
Мэй потёрла глаза. Звуки радио разносились по всему дому. Диктор вещал: «За окном прекрасный день, ребята, после на редкость ненастной ночи. Однако всю оставшуюся неделю нас ждёт ясное голубое небо».
На кухне Мин приготовила для Мэй миску рисовой каши. Поверх каши она выложила яйца и овощи в форме смайлика.
– Ты встала? – окликнула она Мэй. Мама вставила в серединку лица гриб, из которого получился просто идеальный нос. – Завтрак готов!
Она отнесла кашу на стол, за которым уже сидел и завтракал Цзинь.
Мин поставила миску и ещё коробку с пончиками, а затем села. Цзинь потянулся за пончиком:
– Ммм...
Мин оттолкнула его руку:
– Э нет! Никакого сахара!
Пончики предназначались Мэй-Мэй.
Мэй выбралась из постели.
– Иду!
Она направилась в ванную, и до её носа донёсся запах завтрака.
«Ммм... каша...»